Стихи Тютчева о любви
Я помню время золотое…
Я помню время золотое,
Я помню сердцу милый край:
День вечерел; мы были двое;
Внизу, в тени, шумел Дунай.
И на холму, там, где, белея,
Руина замка в даль глядит,
Стояла ты, младая Фея,
На мшистый опершись гранит, —
Ногой младенческой касаясь
Обломков груды вековой;
И солнце медлило, прощаясь
С холмом, и замком, и тобой.
И ветер тихий мимолетом
Твоей одеждою играл
И с диких яблонь цвет за цветом
На плечи юные свевал.
Ты беззаботно вдаль глядела…
Край неба дымно гас в лучах;
День догорал; звучнее пела
Река в померкших берегах.
И ты с веселостью беспечной
Счастливый провожала день;
И сладко жизни быстротечной
Над нами пролетала тень.
Слезы
O lacrimarum fons…
Gray
Люблю, друзья, ласкать очами
Иль пурпур искрометных вин,
Или плодов между листами
Благоухающий рубин.
Люблю смотреть, когда созданье
Как бы погружено в весне,
И мир заснул в благоуханье
И улыбается во сне!..
Люблю, когда лицо прекрасной
Весенний воздух пламенит,
То кудрей шелк взвевает сладострастный,
То в ямочки впивается ланит!
Но что все прелести пафосския царицы,
И гроздий сок, и запах роз
Перед тобой, святой источник слез,
Роса божественной денницы!..
Небесный луч играет в них
И, преломясь о капли огневые,
Рисует радуги живые
На тучах жизни громовых.
И только смертного зениц
Ты, ангел слез, дотронешься крылами —
Туман рассеется слезами,
И небо серафимских лиц
Вдруг разовьется пред очами.
В душном воздуха молчанье…
В душном воздуха молчанье,
Как предчувствие грозы,
Жарче роз благоуханье,
Звонче голос стрекозы…
Чу! за белой, дымной тучей
Глухо прокатился гром;
Небо молнией летучей
Опоясалось кругом…
Жизни некий преизбыток
В знойном воздухе разлит,
Как божественный напиток
В жилах млеет и горит!
Дева, дева, что волнует
Дымку персей молодых?
Что мутится, что тоскует
Влажный блеск очей твоих?..
Что, бледнея, замирает
Пламя девственных ланит?
Что так грудь твою спирает
И уста твои палит?..
Сквозь ресницы шелковые
Проступили две слезы…
Иль то капли дождевые
Зачинающей грозы?..
Лето 1854
Какое лето, что за лето!
Да это просто колдовство —
И как, прошу, далось нам это
Так ни с того и ни с сего?..
Гляжу тревожными глазами
На этот блеск, на этот свет…
Не издеваются ль над нами?
Откуда нам такой привет?..
Увы, не так ли молодая
Улыбка женских уст и глаз,
Не восхищая, не прельщая,
Под старость лишь смущает нас!..
К N.N.
Ты любишь, ты притворствовать умеешь —
Когда в толпе, украдкой от людей,
Моя нога касается твоей,
Ты мне ответ даешь и не краснеешь!
Все тот же вид рассеянный, бездушный,
Движенье персей, взор, улыбка та ж —
Меж тем твой муж, сей ненавистный страж,
Любуется твоей красой послушной.
Благодаря и людям и судьбе,
Ты тайным радостям узнала цену,
Узнала свет: он ставит нам в измену
Все радости… Измена льстит тебе.
Стыдливости румянец невозвратный,
Он улетел с твоих младых ланит —
Так с юных роз Авроры луч бежит
С их чистою душою ароматной.
Но так и быть! в палящий летний зной
Лестней для чувств, приманчивей для взгляда
Смотреть в тени, как в кисти винограда
Сверкает кровь сквозь зелени густой!
Проходя свой путь по своду…
Проходя свой путь по своду,
Солнце знает ли о том,
Что оно-то жизнь в природу
Льет в сиянье золотом,
Что лучом его рисует
Бог узоры на цветке,
Земледельцу плод дарует,
Мечет жемчуг по реке?
Вы, на все бросая <милый>
Взгляд ваш, знаете ль о том,
Что вся жизнь моя и силы
В вашем взоре огневом?
Все отнял у меня казнящий Бог…
Все отнял у меня казнящий Бог:
Здоровье, силу воли, воздух, сон,
Одну тебя при мне оставил Он,
Чтоб я Ему еще молиться мог.
На Неве
И опять звезда играет
В легкой зыби невских волн,
И опять любовь вверяет
Ей таинственный свой челн…
И меж зыбью и звездою
Он скользит как бы во сне,
И два призрака с собою
Вдаль уносит по волне…
Дети ль это праздной лени
Тратят здесь досуг ночной?
Иль блаженные две тени
Покидают мир земной?
Ты, разлитая как море,
Дивно-пышная волна,
Приюти в своем просторе
Тайну скромного челна!
Весь день она лежала в забытьи…
Весь день она лежала в забытьи,
И всю ее уж тени покрывали —
Лил теплый летний дождь — его струи
По листьям весело звучали.
И медленно опомнилась она,
И начала прислушиваться к шуму,
И долго слушала — увлечена,
Погружена в сознательную думу…
И вот, как бы беседуя с собой,
Сознательно она проговорила
(Я был при ней, убитый, но живой):
«О, как все это я любила!..»
Любила ты, и так, как ты, любить —
Нет, никому еще не удавалось —
О Господи!.. и это пережить…
И сердце на клочки не разорвалось…
Новинка поэзии Ф.И. Тютчева
Особенности поэзии Ф.И. Тютчева.
Судьба поэта Тютчева была своеобразной. В читательских кругах долгое время его имя просто не замечали, или его считали поэтом «на несколько». Между тем, среди этих «немногих» были Пушкин, Некрасов, Тургенев, Достоевский, Фет, Чернышевский и Добролюбов. Простое перечисление имен таких почитателей, которые были настолько разными в своих литературно-эстетических взглядах, говорит о том, что у поэзии Тютчева впереди большое будущее.
Первое стихотворение Тютчева было напечатано в 1819 году, когда ему еще не исполнилось 16 лет. Во второй половине 1920-х годов начался расцвет его творческого таланта.
Поэзия Ф.И. Тютчева открыла в отечественной литературе новую поэтическую эстетику, новый мир образов. Во многом Тютчев является преемником поэтов-классиков: его поэзия характеризуется монументальными формами, ораторско-диктаторским стилем, характеризуется риторическими вопросами, восклицаниями и призывами. В то же время стихи Тютчева имеют тенденцию к лаконичности и афоризму, максимальной концентрации мысли. Афористическое мышление в целом было свойственно поэту, не зря он был известен как блестящий и чрезвычайно остроумный собеседник. Поэзию Тютчева отличает крайняя лаконичность стихотворной меры, отсюда и ее афористический характер:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.
Согласно периодизации Б.М. Козырева, первый период (до 1850-х гг.) творчества Тютчева имел языческий характер, а второй — христианские мотивы, в основном, в рамках исторических тем. Большинство стихотворений Тютчева не имеют названий, а их первые строки звучат необычно для поэзии: «Она сидела на земле…», «Когда, то, что мы называли своими…».
Многие стихи напоминают строки, взятые из диалога, или внезапные мысли, произнесенные вслух, поэтому они могут начинаться с вопроса, опровержения, согласия или сочувствия: «Не то, что ты воображаешь, Природа…», «Что ты воюешь, ветер ночной?», «Не плоть, но дух испорчен в наши дни…», «Ах, что наше невежество…». Таким образом, эффект разговорного языка, свобода интонации, которую многие современники поэта оценили как поэтическую неряшливость, а литературоведы и читатели XX-XXI веков восприняли как уникальную особенность поэзии Тютчева.
Литературовед Тютчев первым отметил, что поэзия Тютчева не характеризуется делением стихотворений на жанры. А его жанрообразующую роль играет фрагмент. Эта форма подчеркивает бесконечный поток, движение мыслей. Вся поэтика Тютчева отражает идею универсального бесконечного движения:
Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует…
Он к свету рвется из ночной тени
И, свет обретши, ропщет и бунтует.
Пейзажная поэзия Тютчева наполнена философским содержанием. Поэт говорит, что природа независима, мудра и вечна. Индес, только в нем поэт черпает силы на всю жизнь. Тема многих стихотворений автора — природа, а образность — времена года. Поэт чувствует, что осень — это время грусти, увядания, она наступает для размышлений, отдыха и прощания с природой:
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера.
В любовной лирике поэта пейзаж часто соединен с чувствами лирического героя. Так, в стихотворении «Я встретил вас…» читаем:
Как поздней осенью порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас.
Интерес к изучению человеческой души сделал поэзию Тютчева бессмертной. Уместно будет вспомнить любопытное исследование Б.М. Козырева «Письма о Тютчеве». В нем он писал: «Не только естественная «живая жизнь» (образ Тютчева), но и все внутреннее духовное бытие, точнее, то, что в нем истинно и ценно, близко к влажности в Тютчеве». И все же центральным образом в текстах Тютчева является человеческая душа. Этот образ раскрывается в следующих стихах: «Душа хочет быть звездой.», «Моя душа — Элизиум теней» и других. Например, в стихотворении «О том, что ты с любовью молился.», адресованном Елене Денисиевой, поэт пишет о душевном состоянии своей возлюбленной:
Толпа вошла, толпа вломилась
В святилище души твоей.
К гражданской лирике относятся стихотворения «14-е декабря 1825», посвященное восстанию декабристов:
Народ, чуждаясь вероломства,
Поносит ваши имена —
И ваша память от потомства.
Основные темы стихотворений Федора Ивановича Тютчева: природа, любовь к Родине, любовь, человеческий опыт. По этим темам можно выделить и основные образы: времена года, душу человека, Родину. Но это только основные темы и образы, произведение поэта гораздо крупнее и обширнее.
В чем смысл стихотворения Тютчева «Святая ночь ** небосклон взошла…»? Его подтекст.
«Святая ночь на небосклон взошла…» Фёдор Тютчев
Святая ночь на небосклон взошла, И день отрадный, день любезный Как золотой покров она свила, Покров, накинутый над бездной. И, как виденье, внешний мир ушел… И человек, как сирота бездомный, Стоит теперь, и немощен и гол, Лицом к лицу пред пропастию темной.
На самого себя покинут он — Упразднен ум, и мысль осиротела — В душе своей, как в бездне, погружен, И нет извне опоры, ни предела… И чудится давно минувшим сном Ему теперь все светлое, живое… И в чуждом, неразгаданном, ночном Он узнает наследье родовое.
Анализ стихотворения Тютчева «Святая ночь на небосклон взошла…»
Ночь — важнейший символ тютчевской поэзии. В ее понимании поэт опирается на древнегреческую традицию. В античной мифологии богиня Нюкта (Никта) — дочь Хаоса. Среди ее собственных детей называются Гемера (День), Танатос (Смерть), Харон (перевозчик душ умерших людей через подземную реку Стикс в царство Аида). Без Нюкты и ее отпрысков не представляется возможной мировая гармония, немыслим мир.
«Святая ночь на небосклон вошла…» — не просто картина смены дня ночью. В нее органично вписан человек. В стихотворении Тютчева он предстает перед читателями бездомной сиротой. Обездоленность особенно остро ощущается им в ночное время. Немощный и голый стоит человек «лицом к лицу пред пропастию темной», погруженный в собственную душу как в бездну. Таким образом в произведении «Святая ночь на небосклон вошла…» поэт объединяет космогонические мифы с миром человеческой души. Стихотворение начинается с противопоставления дня и ночи. Из этой антитезы возникает новая тема — философское самосознание человека.
Согласно древнегреческой мифологии, Хаос представляется как персонификация изначального состояния мира до того момента, как в нем появилось что-либо. В античности слово не воспринималось в распространенном сейчас значении. Хаос не считался беспорядком, путаницей. В стихотворении «Святая ночь на небосклон вошла…» говорится не о конкретном человеке, а о человеке вообще. Лирический герой страдает от одиночества, оказывается в мире, где не действуют законы разума. Живое и светлое кажется ему минувшим сном. В ночи человек узнает «наследье родовое», ведь Федор Иванович воспринимает хаос в качестве начала не только вселенной, но и общества.
В 1859 году Фет в журнале «Русское слово» опубликовал статью «О стихотворениях Ф. Тютчева». Поэзию своего современника он сравнивает с ночным звездным небом. Сопоставление это неслучайно. Образ ночи встречается в огромном количестве стихотворений Тютчева, причем в совершенно разной лирике — любовной, природной, общественно-политической. Исследователи иногда условно делят «ночную» поэзию Федора Ивановича на две категории: произведения, отражающие внутренний мир человека, и произведения, где говорится о «космическом сознании». Стихотворение «Святая ночь на небосклон вошла…» вбирает в себя обе темы, представляя собой глубокое и точное философское высказывание Тютчева.
Анализ стихотворения Тютчева «Не верь, не верь поэту, дева…»
В творчестве Тютчева любовная лирика занимает особенное место. За свою жизнь поэт пережил немало романов, испытал сильнейшие чувства. Личный опыт лег в основу великолепных стихотворений. Большую часть из них литературоведы отнесли к так называемому «денисьевскому циклу». Он посвящен последней любви Тютчева – Елене Денисьевой, с которой поэт познакомился в 1850 году. В «денисьевском цикле» наиболее ярко проявились черты, характерные для любовной лирики Федора Ивановича. Главным образом речь идет об исповедальности и болезненности чувства. Интересно, что эти особенности встречаются и в ранней поэзии Тютчева. Поэтому некоторые специалисты по его творчеству объединяют в «денисьевский цикл» всю без исключения любовную лирику Федора Ивановича вне зависимости от конкретного адресата.
«Не верь, не верь поэту, дева…» – стихотворение, написанное в 1839 году. В нем отразилось влечение Федора Ивановича ко всему роковому. Как писал Брюсов в статье «Ф. И. Тютчев. Смысл его творчества», несущую гибель силу поэт видит в глубине самого нежного чувства. Из-за этого любовь стихотворца может сгубить девушку, доверившуюся ему. Подобная обреченность есть и в других произведениях Тютчева. Например, стоит вспомнить «Недаром милосердным богом…». Там речь идет о девушке, вскормившей птичку «от первых перышек». В финале произведения делается трагическое предсказание:
Наступит день, день непреложный –
Питомец твой неосторожный
Погибнет от руки твоей.
Важную роль в стихотворении «Не верь, не верь поэту, дева…» играет образ огня. Он выступает в качестве символа страсти, сильных качеств человеческого характера. Лирический герой предупреждает деву, что любви поэта стоит опасаться больше, нежели пламенного гнева. Затем в произведении говорится:
Его ты сердца не усвоишь
Своей младенческой душой;
Огня палящего не скроешь
Под легкой девственной фатой.
Упоминается огонь и в третий раз. Тютчев, называя поэта всесильным, сравнивает его со стихией. В той же строфе читаем о том, что стихотворец может своим венцом невольно обжечь кудри молодые. При помощи огненной символики Федору Ивановичу удается передать необыкновенную силу любви, изобразить чувство в его максимальной полноте. Кроме того, образ работает на мысль, упомянутую в прошлом абзаце. Огонь, как и любовь, может быть силой разрушительной, а не исключительно созидательной.
Рубрики стихотворения: Анализ стихотворений ✑ Стихи длиной 20 строк ✑
Федор ТютчевСвятая ночь на небосклон взошла
Комментарий:Автографы (2) — Альбом Тютч.-Бирилевой (с. 12); Мураново. Ф. 2. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 1; второй автограф воспроизведен в альманахе Северные цветы на 1903 г. (с. 185) и во всех изданиях А. Ф. Маркса. Первая публикация — Москв. 1850. № 8. Кн. 2. С. 290, под общим заголовком «Осемь стихотворений…», вместо подписи — «***». Затем — Совр. 1854. Т. XLIV. С. 49; Изд. 1854. С. 100; Изд. 1868. С. 133; Изд. СПб., 1886. С. 183; Изд. 1900. С. 167.
Печатается по автографу Мураново.
Автограф в Альбоме Тютч.-Бирилевой представляет собой неполный текст, отсутствуют строки 9–12-я; вторая строфа начинается: «И чудится давно минувшим сном». Кроме того, иной вариант имели строки 3–4-я («Как золотой ковер она свила / Ковер, накинутый над бездной»), 8-я («Лицом к лицу пред этой бездной темной…» ), 14-я («Теперь ему все светлое, живое»). Особенности синтаксиса: повтор тире в конце 1, 2, 4, 6, 14-й строк, обильные многоточия (по семь, шесть, пять точек) в конце 5-й, 8-й и в последней строках. 2-я и 4-я строки отодвинуты вправо, первая строфа отчеркнута. Название, дата отсутствуют.
Автограф Мураново подвергся значительной авторской правке: в 3-й и 4-й строках слово «ковер» (более живописно-бытовое) заменено на более архаически- возвышенное и философски обобщенное — «покров», поэт как бы подтвердил свою ассоциацию, возникшую уже в стихотворении «День и ночь» («Покров наброшен златотканный», «День — сей блистательный покров», «Ткань благодатную покрова / Сорвав, отбрасывает прочь»)
Поэт устранил повтор слова «бездна» в первой строфе (тем более это было важно, что оно появилось во второй), заменив его в 8-й строке словом «пропастию», он написал его поверх зачеркнутого. Появились четыре первых строки 2-й строфы, очень важные в смысловом отношении, характеризующие самосознание человека, его душевное состояние; таким образом, мысль о человеческом сиротстве получила развитие
В 14-й строке снова, как нередко у поэта, выдвинут на первое место тот, кто действует или, как в данном случае, чувствует («Ему теперь», а не «Теперь ему»). Первоначально имело название «Самосознание», поэт зачеркнул его, так как в стихотворении представлено не только и даже не столько самосознание, сколько картина мира.
Издания 1850-х гг., а также следующие воспроизвели вариант первого автографа, хотя в первой публикации — полный состав стихотворения, напечатано и четырехстишие «На самого себя покинут он…». Первая редакция была создана в конце 1840-х гг.; вторая послана М.П. Погодину не позднее марта 1850 г. Тютчев сопроводил ее запиской: «В числе сообщенных вам пьес была одна с пропуском четырех стихов. Вот вам она сполна…». К. В
Пигарев обратил внимание на то, что на обратной стороне второго автографа записано стих. «Поэзия», напечатанное в Москв
№ 7, цензурное разрешение которого от 31 марта 1850 г.
Датируется концом 1840-х гг. или самым началом 1850-х гг..
Л. Н. Толстой отметил стихотворение буквами «Т.Г.!!» (Тютчев. Глубина).
Стихи Тютчева о Родине
Как насаждения Петрова…
Как насаждения Петрова,
В Екатерининской долине
Деревья пышно разрослись —
Так насаждаемое ныне,
Здесь русское живое слово
Расти и глубже коренись.
Как дочь родную на закланье…
Как дочь родную на закланье
Агамемнон богам принес,
Прося попутных бурь дыханья
У негодующих небес, —
Так мы над горестной Варшавой
Удар свершили роковой,
Да купим сей ценой кровавой
России целость и покой!
Но прочь от нас венец бесславья,
Сплетенный рабскою рукой!
Не за коран самодержавья
Кровь русская лилась рекой!
Нет! нас одушевляло в бое
Не чревобесие меча,
Не зверство янычар ручное
И не покорность палача!
Другая мысль, другая вера
У русских билася в груди!
Грозой спасительной примера
Державы целость соблюсти,
Славян родные поколенья
Под знамя русское собрать
И весть на подвиг просвещенья
Единомысленных, как рать.
Сие-то высшее сознанье
Вело наш доблестный народ —
Путей небесных оправданье
Он смело на себя берет.
Он чует над своей главою
Звезду в незримой высоте
И неуклонно за звездою
Спешит к таинственной мете!
Ты ж, братскою стрелой пронзенный,
Судеб свершая приговор,
Ты пал, орел одноплеменный,
На очистительный костер!
Верь слову русского народа:
Твой пепл мы свято сбережем,
И наша общая свобода,
Как феникс, зародится в нем.
И дым отечества нам сладок и приятен…
«И дым отечества нам сладок и приятен!» —
Так поэтически век прошлый говорит.
А в наш — и сам талант все ищет в солнце пятен,
И смрадным дымом он отечество коптит!
Умом Россию не понять…
Умом — Россию не понять,
Аршином общим не измерить.
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.
Два единства
Из переполненной Господним гневом чаши
Кровь льется через край, и Запад тонет в ней —
Кровь хлынет и на вас, друзья и братья наши —
Славянский мир, сомкнись тесней…
«Единство, — возвестил оракул наших дней, —
Быть может спаяно железом лишь и кровью…»
Но мы попробуем спаять его любовью —
А там увидим, что прочней…
Славянам
Привет вам задушевный, братья
Со всех Славянщины концов,
Привет наш всем вам, без изъятья!
Для всех семейный пир готов!
Недаром вас звала Россия
На праздник мира и любви;
Но знайте, гости дорогие,
Вы здесь не гости, вы — свои!
Вы дома здесь, и больше дома,
Чем там, на родине своей, —
Здесь, где господство незнакомо
Иноязыческих властей,
Здесь, где у власти и подда?нства
Один язык, один для всех,
И не считается Славянство
За тяжкий первородный грех.
Хотя враждебною судьбиной
И были мы разлучены,
Но все же мы народ единый,
Единой матери сыны;
Но все же братья мы родные.
Вот, вот что ненавидят в нас:
Вам не прощается Россия,
России не прощают вас!
Смущает их, и до испугу,
Что вся славянская семья
В лицо и недругу и другу
Впервые скажет: — Это я!
При неотступном вспоминаньи
О длинной цепи злых обид
Славянское самосознанье,
Как Божья кара, их страшит!
Давно на почве европейской,
Где ложь так пышно разрослась,
Давно наукой фарисейской
Двойная правда создалась:
Для них — закон и равноправность,
Для нас — насилье и обман,
И закрепила стародавность
Их как наследие славян.
И то, что длилося веками,
Не истощилось и поднесь,
И тяготеет и над нами —
Над нами, собранными здесь…
Еще болит от старых болей
Вся современная пора…
Не тронуто Коссово поле,
Не срыта Белая Гора!
А между нас — позор немалый, —
В славянской, всем родной среде,
Лишь тот ушел от их опалы
И не подвергся их вражде,
Кто для своих всегда и всюду
Злодеем был передовым:
Они лишь нашего Иуду
Честят лобзанием своим.
Опально-мировое племя,
Когда же будешь ты народ?
Когда же упразднится время
Твоей и розни и невзгод,
И грянет клич к объединенью,
И рухнет то, что делит нас?..
Мы ждем и верим Провиденью —
Ему известны день и час…
И эта вера в правду Бога
Уж в нашей не умрет груди,
Хоть много жертв и горя много
Еще мы видим впереди…
Он жив — Верховный Промыслитель,
И суд Его не оскудел,
И слово «Царь-Освободитель»
За русский выступит предел.
Русская география
Москва и Град Петров, и Константинов Град —
Вот царства Русского заветные Столицы…
Но где предел ему? и где его границы —
На север, на восток, на юг и на закат?..
Грядущим временам судьбы их обличат…
Семь внутренних морей и семь великих рек…
От Нила до Невы, от Эльбы до Китая,
От Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная…
Вот царство Русское… и не прейдет вовек,
Как то провидел Дух, и Даниил предрек…