💕 раковина (быть может, я тебе не нужен)

Стихотворение «На бледно-голубой эмали» Мандельштам Осип Эмильевич

На бледно-голубой эмали, Какая мыслима в апреле, Березы ветви поднимали И незаметно вечерели.

Узор отточенный и мелкий, Застыла тоненькая сетка, Как на фарфоровой тарелке Рисунок, вычерченный метко,-

Когда его художник милый Выводит на стеклянной тверди, В сознании минутной силы, В забвении печальной смерти.

(1 votes, average: 5,00 out of 5)

Еще стихотворения:

1. Темная, бледно-зеленая Темная, бледно-зеленая Детская комнатка. Нянюшка бродит сонная. «Спи, мое дитятко». В углу — лампадка зеленая. От нее — золотые лучики. Нянюшка над постелькой склоненная… «Дай заверну твои ноженьки и рученьки»….
2. Запад гаснет в дали бледно-розовой Запад гаснет в дали бледно-розовой, Звезды небо усеяли чистое, Соловей свищет в роще березовой, И травою запахло душистою. Знаю, что к тебе в думушку вкралося, Знаю сердца немолчные жалобы, Не…
3. Погляди: бледно-синее небо покрыто звездами Погляди, бледно-синее небо покрыто звездами, А холодное солнце еще над водою горит, И большая дорога на запад ведет облаками В золотые, как поздняя осень, Сады Гесперид. Дорогая моя, проходя по…
4. Небо бледно-голубое Небо бледно-голубое Дышит светом и теплом И приветствует Петрополь Небывалым сентябрем. Воздух, полный теплой влаги, Зелень свежую поит И торжественные флаги Тихим веяньем струит. Блеск горячий солнце сеет Вдоль по…
5. Триолеты Как милый голос, оклик птичий Тебя призывно горячит, Своих, особых, полн отличий. Как милый голос, оклик птичий, — И в сотне звуков свист добычи Твой слух влюбленный отличит. Как милый…
6. Возрождение Художник-варвар кистью сонной Картину гения чернит. И свой рисунок беззаконный Над ней бессмысленно чертит. Но краски чуждые, с летами, Спадают ветхой чешуей; Созданье гения пред нами Выходит с прежней красотой….
7. Голубой шарик Девочка плачет: шарик улетел. Ее утешают, а шарик летит. Девушка плачет: жениха все нет. Ее утешают, а шарик летит. Женщина плачет: муж ушел к другой. Ее утешают, а шарик летит….
8. Голубой Дунай После бани в день субботний, отдавая честь вину, я хожу всего охотней в забегаловку одну. Там, степенно выпивая, Я стою наверняка. В голубом дыму «Дуная» все колеблется слегка. Появляются подружки…
9. Заметался пожар голубой Заметался пожар голубой, Позабылись родимые дали. В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить. Был я весь — как запущенный сад, Был на женщин и зелие…
10. Крутится, вертится шар голубой 1 Лесом, полями — дорогой прямой Парень идет на побывку домой. Ранили парня, да что за беда? Сердце играет, а кровь молода. — К свадьбе залечится рана твоя,- С шуткой…
11. О, ангел милый, дорогой «О, ангел милый, дорогой, ты страшных песен сих не пой и темнотой меня не мучь, мне этот вечер так тягуч, и да, и нет — один ответ, и да, и…
12. Анемоны, анемоны Анемоны, анемоны, Полупризрачные стоны. В бледно-алых лепестках Я заснула, как в шелках. Лес качался полутемный, Мне приснился князь влюбленный, Так меня он целовал, Словно молча убивал… Я проснулась в лунном…
13. Если художник неподкупный Если художник неподкупный — Так распишет, что ой-ой. Он любой душе преступной Воздавать привык с лихвой. Тот ваятель не согласен Утаить хоть что-нибудь. Лепкой брыльев и подглазин Он расскажет злую…
14. Не робость нежная играет Не робость нежная играет Над бедной, жалостной душой! Не в бесконечность улетает Взор ясный, близкий и живой, Так кто же здесь воспламеняет Приют разоблаченный мой! К какому ведомому брегу Меня…
15. Не пой, красавица, при мне Не пой, красавица, при мне Ты песен Грузии печальной: Напоминают мне оне Другую жизнь и берег дальный. Увы! напоминают мне Твои жестокие напевы И степь, и ночь — и при…
16. Да разве сердце позабудет Над спортивной ареной капризное солнце, И удача не каждому будет светить. Вы на бой провожаете Ваших питомцев, — Этот взгляд никогда мы не сможем забыть. Да разве сердце позабудет Того,…
17. Много лет ладью мою носило Много лет ладью мою носило Все в виду цветущих берегов… Сердце их и звало, и манило, Но ладья все дальше уходила И неслась по прихоти валов. А потом, в пространстве…
18. Над прудом Милый мой, пусть хозяйки думают о зиме, Ну а мне ни к чему, когда — вот здесь и сейчас Все травинки, листочки и ряска, жизнью сочась, — На зеленые буквы…
19. Плывут в тарелке оттоманские фелюги Плывут в тарелке оттоманские фелюги И по углам лари стоят. И девушка над Баха фугой Живет сто лет тому назад. О, этот дом и я любил когда-то И знал ее…
20. Вдовья песня Годы, как ласточки, мчатся… Что впереди — не боюсь. С кем только, милый, прощаться в час, когда я соберусь? Выйду ли к Волге с рассветом, ночь ли в окне простою,…

Вы сейчас читаете стих На бледно-голубой эмали, поэта Мандельштам Осип Эмильевич

Образ города

В ходе анализа «Ленинграда» Мандельштама необходимо прежде всего обратиться к заглавию текста. Название символично и во многом выражает его основную идею. В первой строфе стихотворения местность не называется по имени, именуясь «городом, знакомым до слёз». Но внимательный читатель понимает, что городом детства для Осипа Мандельштама является именно Петербург.

Петербург фигурирует во многих стихотворениях Осипа Мандельштама. Это город, омываемый Невой, украшенный гранитными мостовыми, вдохновляющий творцов и сам являющийся произведением искусства. С Петербургом связаны творческие фантазии автора, воспоминания о светлых днях детства и ученичества. В стихотворении «Адмиралтейство» 1911 года Мандельштам провозглашает Петербург центром всемирных вечных морей, пространством красоты и творческой энергии.

Только к любимому городу готов обращаться лирический герой Мандельштама, поэтому в дальнейшем в стихах город упоминается именно как Петербург, хотя в действительности это уже Ленинград. Это же название вынесено в заглавие стихотворения.

В Ленинграде лирическому герою попросту нет места. Символическое и сюжетное пространство наполняют чужие и страшные вещи.

• предательски жёлтый свет ленинградских фонарей;
• адреса мёртвых друзей;
• постоянная слежка;
• страх и одиночество.

Ленинград предрекает герою гибель и страдание. В городе не осталось ничего, что было дорого сердцу лирического героя, ничего, за что мог бы зацепиться взгляд. Ещё хранятся почему-то адреса и телефоны знакомых, но всё бессмысленно, ведь некогда знакомые люди уже ушли в небытие. Герой не узнаёт в страшном и полном несчастий месте «свой» город, в который мечтал вернуться.

Ранние стихи поэта

Мандельштам начал писать стихи в 14 лет, хотя родители не одобряли этого занятия. Он получил блестящее образование, знал иностранные языки, увлекался музыкой и философией. Будущий поэт считал искусство самым главным в жизни, у него сформировались свои понятия о прекрасном и возвышенном.

Для ранней лирики Мандельштама характерны раздумья над смыслом жизни и пессимизм:

Неутомимый маятник качается

И хочет быть моей судьбой.

Первые опубликованные стихотворения имели названия «Невыразимая печаль…», «Дано мне тело – что мне делать с ним…», «Медлительный снежный улей…». Их темой была иллюзорность действительности.

Ахматова, познакомившись с творчеством молодого поэта, спрашивала: «Кто укажет, откуда донеслась до нас эта новая божественная гармония, которую называют стихами Осипа Мандельштама?».

Вслед за Тютчевым поэт вводил в стихи образы сна, хаоса, одинокого голоса среди пустоты пространств, космоса и бушующего моря.

Начал Мандельштам с увлечения символизмом. В стихах этого периода он утверждал, что музыка – это первооснова всего живого. Его стихи были музыкальными, он часто создавал музыкальные образы, обращался к творчеству композиторов Баха, Глюка, Моцарта, Бетховена и других.

Образы его стихов были еще нечеткими, автор словно хотел уйти в мир поэзии. Он писал:

«Неужели я настоящий,

И действительно смерть придет?»

Знакомство с акмеистами меняет тональность и содержание лирики Мандельштама. В статье «Утро акмеизма» он писал, что считает слово камнем, который акмеисты кладут в основу здания нового литературного направления. Свой первый сборник стихов он так и назвал – «Камень». Мандельштам пишет, что поэт должен быть зодчим, архитектором в стихах.

Это интересно: Стихотворение «Тучи» Лермонтов – анализ произведения.

Средства художественной выразительности

Тема революции – частая тема для Осипа Мандельштама. Он в основном пишет именно о революции и переменах в разное время своей жизни. Чтобы запечатлеть их в стихотворении «Век», он использовал разнообразные тропы:

1. Без олицетворения это произведение не было таким, какое он есть: автор олицетворяет век: «Вспять глядишь, жесток и слаб, словно зверь, когда-то гибкий, на следы своих же лап».
2. Веку присущи разнообразные качества, выраженные в эпитетах: прекрасный, жалкий, когда-то гибкий, жесток и слаб, бессмысленная улыбка.
3. Развернутая метафора здесь выражена в виде зверя, который является эпохой прошлого.
4. Обыкновенными метафорами усеяно все стихотворение: век-зверь, кровь-строительница, позвонки столетий, горло земных вещей, трепещет захребетник, порог новых дней, темя жизни, вырвать век из плена, связать флейтой узловатые колена, тёплый хрящ морей мещет в берег горячей рыбой, птичья сетка – небо, влажные глыбы – облака.
5. Двойное сравнение во второй строфе (век сравнивается с нежным хрящом ребёнка, а его принесение в жертву – с библейской жертвой ягнёнка) усложняет синтаксис и восприятие.
6. Здесь есть аллитерация. Это ясно по тому, как ритмично читается стихотворение. Сочетание букв «р» и «т» создает ощущение марша.

Анализ стихотворения «Раковина» Мандельштама

Стихотворение «Раковина» Осипа Эмильевича Мандельштама появилось в период отхода поэта от беспредметности символизма к зримости образов акмеизма. Впоследствии оно вошло в дебютный сборник поэта «Камень».

Стихотворение написано в 1911 году. Его автору исполнилось 20 лет. Финансовое положение семьи изменилось в худшую сторону, он вынужден оставить учебу в Европе и вернуться в Россию. Почти полгода он проведет в гостиницах Финляндии, набираясь впечатлений среди окружающей северной природы. В Петербурге он продолжит свое образование, начнет активно печататься, поменяет символизм на акмеизм. По жанру – философская лирика, по размеру – четырехстопный ямб с перекрестной рифмовкой, 4 строфы. Чередуются открытые, закрытые, мужские и женские рифмы, довольно много глагольных рифм. Лирический герой – сам автор, представляющий себя пустой раковиной моллюска. Лексика возвышенная. Тютчевская нота слышится в размышлениях поэта о «пучине мировой», равнодушной, непостижимой, пугающей. К ее незыблемости стремится лирический герой, непонятый в мире людей. «Быть может, я тебе не нужен, ночь». В дальнейших строфах он обращается к ночи как стихии, части мирового эфира, пронизывающего Вселенную. Герой чувствует себя беззащитным, ему нечего дать взамен за покровительство природы. «Ты полюбишь, ты оценишь» — уговаривает он равнодушную тьму. Как мертвый обломок известняка, он ищет смысл собственного существования в связи со стихиями мира.

Повторы: не нужен, ненужной, пенишь, пены, как. Сравнения: как раковина, как нежилого сердца. Олицетворения: ты поешь, оденешь, шепотами пены. Метафоры: стены сердца, колокол зыбей. Многоточие завершает это произведение. Неизвестно, удалось ли лирическому герою найти приют на берегу ночи. «Риза»: облачение священника. Выходит, поэт надеется, что впереди не пустота и «ложь», а звук «хрупкой раковины» без фальши. Поэт робко пытается присоединиться к гармонии мира. В нем, израненном житейскими бурями, еще остались творческие силы. Эпитеты: несговорчиво, равнодушно, огромный. Ассонанс и аллитерация в 1 и 3 строфах. Однако дождь, в конце концов, растворит ракушечник, поэтому за наполнением «туманом, ветром и дождем» последует разрушение и исчезновение раковины.

Музыкальность стихотворений О. Мандельштама общеизвестна. Примером такой завораживающей лирики может служить «Раковина».

Основная идея

Смысл стихотворения «Век» заключается в том, что старая эпоха безвозвратно уходит, что она сломлена и сдавлена обстоятельствами, оказавшимися сильнее ее. Бурлящая в ранах кровь-строительница хлынула горлом — то есть жизнь покидает старый век, но уходит она восвояси. Надежду вселяют лишь строки «И еще набухнут почки, брызнет зелени побег». Но сразу же после нее следует новая эпитафия веку-зверю, которого автор жалеет, даже несмотря на его былую жестокость. Он дает понять, что все это неизбежно, но в то же время выражает сочувствие — в противовес всеобщему безразличию.

Почему автор почти не говорит о новой эпохе? О новом веке? Потому что он ставит под сомнение его существование, ведь между прошлым и будущим он не видит преемственности поколений. Такова главная мысль стихотворения «Век».

Идейно-композиционная основа

Произведение по форме представляет собой монолог лирического героя, обращённый к Петербургу. Несмотря на то что в стихи написаны то от первого, то от второго лица, это именно монолог, а не диалог с городом. Город безмолвен. В стихотворении чередуются строки, имеющие разных адресатов.

• обращённые к читателю;
• внутренние монологи, направленные к самому лирическому герою;
• обращения к страшному городу, попытка достучаться до его знакомой сущности.

«Быть может, я тебе не нужен, Ночь», — напишет Мандельштам в 1911 году в стихотворении «Раковина». Здесь это лишь страх оказаться отрезанным от природы, от мироздания, опустошённым творчески. Ночь для Мандельштама ещё является чем-то светлым, таинственным и дарующим силу. В 1920 году он пишет стихотворение «Ласточка», где ночь уже наравне с тишиной является символом потустороннего, тёмного мира, который противостоит светлому поэтическому слову.

В «Ленинграде» же ночь — время проявления худших человеческих сторон: именно в ночные часы случается большая часть арестов. Стихотворение пронизано атмосферой мрачности и безысходности. Всё, что остаётся герою — ждать неминуемого ареста, мучаясь бессонницей, ожидая, когда стихнут шаги на чёрной лестнице.

Мой Мандельштам (о трагизме лирики Мандельштама и одиночестве человека в мире).

Мой Мандельштам

(о трагизме лирики Мандельштама и одиночестве человека в мире)

Сборник Осипа Эмильевича Мандельштама «Камень» был переиздан более трех раз. Я прочитала дополненный вариант собрания лирики, и у меня создалось интересное впечатление.

Вначале хочу заметить, что почти весь сборник «Камень» полон трагизма и меланхолии. Трагизм Мандельштама сконцентрирован в некоторых темах: в теме свободы, места поэта в мире, одиночества, смерти. Сначала я прокомментирую тему свободы.

Понятие свободы в нашем житейском восприятии очень субъективно, поэтому нельзя дать точное определение этому слову. Для Осипа Мандельштама свобода — «избранных удел» (стихотворение «Encyclica»), «сердцевина бытия» (стихотворение «Посох»), некая истина, за которой лирический герой отправился в Рим. А в стихотворении «Я так беден, как природа…» Осипа Эмильевич пишет, что свобода призрачна, что он сам беден и прост, как природа и небеса. А миром, «болезненным и странным», правит пустота. Здесь, в этом стихотворении, ясно виден мотив одиночества: лирический герой — часть пустого мира…

Тема одиночества присуща многим стихотворениям Мандельштама. Например, в стихотворении «Воздух пасмурный влажен и гулок…» лирический герой покорно несет «легкий крест одиноких прогулок», а в другом стихотворении, «Раковина», сама раковина «без жемчужин» сопоставлена с образом лишнего, одинокого, покинутого всеми человека. С темой одиночества тесно связана тема места поэта в мире. Например, в стихотворении «Как облаком сердце одето…» автор пишет, что поэт в «темноту погрузился», что ждет «сокровенного знака» от Господа, а в стихотворении «Я так же беден, как природа…» лирический герой является частичкой пустого мира.

Меня еще заинтересовало то, что в некоторых стихотворениях проявляется мотив бесконечного, вечного, и везде он проявлен по-разному. Например, в стихотворении «Не говорите мне о вечности…» Осип Мандельштам пишет о том, что вечность для него невместима, то есть вечность бесконечна. Любовь и беспечность вечны, их нельзя изъять из души. А с другой стороны, в стихотворении «Довольно лукавить: я знаю…» грядущая вечность – это смерть…

Тема смерти — одна из главных тем лирики поэта. Однозначного ответа на вопрос, как автор относится к смерти, нет. В том же стихотворении «Довольно лукавить: я знаю…» автор принимает неизбежность смерти, называет ее таинством. А в стихотворении «Темных уз земного заточенья» последняя мечта лирического героя – «роковой и краткий гул пробоин // моего узорного щита», — то есть смерть – это мечта для автора. И в то же время Мандельштам боится умереть ( «Мне стало страшно жизнь отжить…») и сомневается в том, что «действительно смерть придет» («Отчего душа — так певуча…»). Самым ярким стихотворением о смерти является, мне кажется, стихотворение «Уничтожает пламень» 1915 года. Автор сравнивает свою жизнь с деревом «из одного куска», которое уничтожает пламя.

Если объединить лирических героев всех мною перечисленных стихотворений, то у нас возникнет образ одинокого, стоящего на грани между смертью и жизнью человека.

Как мы знаем, трагический герой – это герой, находящийся в поиске ответов на вопросы, которые отражают неразрешенные конфликты, и мне кажется, обобщенный лирический герой Мандельштама в чем-то перешел грань трагического героя, перешагнул ее, потому что он нашел для себя ответы, стал кем-то, кто познал тайну мира.

В заключение, думаю, стоит сказать, почему меня заинтересовала поэзия Осипа Мандельштама. Во-первых, она привлекла меня трагизмом. Причем трагизм лирики оправдан жизнью Осипа Эмильевича — ссылка, нищета, разрыв отношений с многими близкими людьми, аресты. И даже смерть – это страдание, которое было предугадано в переводе стихотворения «Когда я свалюсь умирать под забором в какой-нибудь яме…» грузинского поэта Н. Мицишвили…

Во-вторых, даже несмотря на то, что Мандельштам был акмеистом, каждое стихотворение написано сложно и непонятно. Приходится несколько раз перечитывать стихотворение, чтобы понять авторскую мысль. Думаю, это обусловлено его глубокой, философской жизнью таинственной души.

В-третьих, Мандельштам «складывает» сложные мысли в сложные стихотворные размеры. Осипу Эмильевичу свойственны логаэды — стихи, в которых сочетаются двухсложные и трехсложные стопы. А вот стихотворения максимально краткие не перенагружены, поэтому понять авторскую мысль чуть проще. В пример могу привести стихотворение «Я давно полюбил нищету…» Всего четыре строчки, в которых заключена «огромная» мысль…

Тема, основная мысль и композиция

Стихотворение состоит из 40 строк. Оно делится на 5 восьмистиший. Каждое восьмистишье формально распадается на 2 четверостишья, не соединённых рифмовкой, а связанных между собой по смыслу. Каждое восьмистишье – новый поворот мысли поэта.

В первой строфе лирический герой обращается к зверю-веку, который пришёлся на перелом эпох, чей позвоночник сломан. Поэт определяет основные проблемы века: все земные вещи ранены, у них горлом хлещет кровь. Но она же – кровь строительница. Только жертва крови склеит позвонки зверя. Это должен быть человек не робкого десятка, не захребетник. Ему придётся заглянуть в зрачки зверя, стать с ним лицом к лицу, постараться его понять. Это поиск героя, мольба о помощи.

Вторая строфа указывает на причину того, почему зверь ранен: волна играет его позвоночником. Исследователи творчества Мандельштама видят в волне символ революции, но символ всегда многозначен. Это могут быть разные драматические и трагические события на сломе веков. Во второй части строфы речь идёт о деяниях «волны». Век уподобляется нежному хрящу ребёнка, принесённому в жертву

С точки зрения лирического героя, убито всё наиболее важное и уязвимое (темя жизни), причём в начале своего существования, в младенчестве земли

В третьей строфе лирический герой предлагает свой выход, как начать «новый век» и вырвать из плена старый. Здесь слово век приобретает ещё более узкое значение «эпоха», то есть может исчисляться даже не человеческой жизнью, и тем более не столетием, а быть коротким переломным периодом. У века появляются колена, состоящие из узловатых дней. Флейта, которая связывает колена – это символ творчества или созидания. Но созидание невозможно, потому что волна (революция и катаклизмы) раскачивается не сама по себе, а люди своей тоской и жаждой хорошей жизни качают волну. Гадюка, дышащая мерой золотого века – одновременно и змей-искуситель, предложивший революционный путь, и мудрый идеал золотого века, к которому стремились жаждущие революции.

Четвёртая строфа о ходе истории и смене эпох в целом. Лирический герой предполагает, что другие времена будут счастливыми, но тот век, в который ему довелось жить, может только оглядываться назад, на то время, когда он был гибким зверем, на следы своих деяний тех времён, когда позвоночник не был разбит.

Последняя строфа трагична. Лирический герой не нашёл культурного героя, способного исцелить зверя. Кровь-строительница продолжает хлестать из земных вещей (рефрен первой строфы). Все земные стихии (море, небо) равнодушны к происходящему в человеческом обществе. Рана века смертельна, эта эпоха будет ознаменована трагическими событиями.

Тема стихотворения – пророчество о трагичности и неисцелимости века, о разрушительности происходящих событий. Основная мысль – неотвратимость и неизбежность разрушений и гибели, которая обусловлена бездействием и непониманием общества, отсутствием в нём настоящих героев.

Основная тема

Основной темой в анализе стихотворения Мандельштама «Ленинград» является возращение на родину. Пусть он и изменился до неузнаваемости, для поэта город по-прежнему является «знакомым до слез», а в силуэтах все же можно проследить прежние ассоциации, сравнить их с теми, что были в памяти. Стихотворение наполнено тревогой, потому что, пусть Ленинград остался любимым, Мандельштам все же чувствует себя чужим. Все стихотворение пронизано предчувствием скорой беды: «Петербург, я еще не хочу умирать». Его тревога оправдана. Революции уже суждено стихнуть, а у поэта больше нет сил противостоять новому строю.

В «Ленинграде» Мандельштама есть и признания. Лирический герой обращается к городу, используя восклицания, пытается уцепиться за любую вещь, лишь бы не чувствовать себя чужаком. Чувствуется эмоциональный всплеск поэта. Он признается, что город еще хранит в себе адреса его знакомых, а значит, существует неразрывная нить между ним и творением Петра.

Лирический герой жаждет встречи со своими друзьями, подолгу стоит на лестнице, ожидая их появления: «Я на лестнице черной живу». Для Мандельштама Ленинград остался городом ушедшей юности, которая навсегда осталась в его памяти.

Текст

Быть может, я тебе не нужен,Ночь; из пучины мировой,Как раковина без жемчужин,Я выброшен на берег твой.

Ты равнодушно волны пенишьИ несговорчиво поешь;Но ты полюбишь, ты оценишьНенужной раковины ложь.

Ты на песок с ней рядом ляжешь,Оденешь ризою своей,Ты неразрывно с нею свяжешьОгромный колокол зыбей;

И хрупкой раковины стены,–Как нежилого сердца дом,–Наполнишь шепотами пены,Туманом, ветром и дождем…

1911 год.

В первом сборнике стихов Мандельштама «Камень» есть интересное стихотворение «Раковина», анализ которого мы и выносим сегодня на ваш суд. Стих написан под влиянием акмеизма и показывает необходимость заполнять любую пустоту, в том числе пустоту души.

Осип Мандельштам: Стихотворения. Проза

1…212

Осип Эмильевич Мандельштам

Стихотворения. Проза

«Нет, никогда, ничей я не был современник…»

О судьбе и поэзии Осипа Мандельштама

Читая стихи Осипа Мандельштама, легко заметить, что излюбленными образами его поэзии были пчелы, стрекозы и ласточки. Особенно ласточки…

Я слово позабыл, что я хотел сказать. Слепая ласточка в чертог теней вернется На крыльях срезанных, с прозрачными играть…

И – в том же стихотворении:

И медленно растет, как бы шатер иль храм: То вдруг прокинется безумной Антигоной, То мертвой ласточкой бросается к ногам…

И – там же:

Всё не о том прозрачная твердит, Все – ласточка, подружка, Антигона…

Пчел, стрекоз и ласточек объединяет непредсказуемость полета. Постороннему глазу он кажется сумбурным, капризным, а порой и бессмысленным. На самом деле он подчинен строгой дисциплине. Не зря летает пчела от цветка к цветку, не зря чертит ласточка свои штрихи в небе, не зря долго зависает стрекоза над гладью озера, чтобы потом неожиданно сорваться с места и исчезнуть. Все это неукоснительно сочетается с законами природы.

Это очень созвучно поэзии Мандельштама, одновременно капризной и дисциплинированной, непредсказуемой и строго организованной. На первый взгляд его причудливый синтаксис, метафоры, произвольная постановка в один ряд слов и понятий, которые никто не решился бы поставить рядом, – все это кажется… поэтическим бредом. Талантливым, завораживающим, но все-таки – бредом. Не случайно критики – современники Мандельштама (например, А.А. Измайлов) называли его стихи «сущей ерундой», вовсе отказывая им в разумном смысле.

Но сам Мандельштам в своих критических и теоретических работах, которые составляют не менее значимую часть его творчества, чем поэзия, неустанно твердил о необходимости «узды» для поэта. Одним из любимых его понятий было «целомудрие». Всякое произвольное, анархическое отношение к слову в его глазах было нецеломудренным, а значит, и непоэтическим. Из всех искусств, кроме поэзии, он, кажется, больше всего ценил архитектуру и сравнивал поэзию с архитектурой, а стихотворение – с готическим собором.

Вот стихи о соборе Парижской Богоматери («Notre Dame») из первой его книги «Камень» (1913), которое можно считать программным:

Где римский судия судил чужой народ, Стоит базилика, – и, радостный и первый, Как некогда Адам, распластывая нервы, Играет мышцами крестовый легкий свод.

Но выдает себя снаружи тайный план: Здесь позаботилась подпружных арок сила, Чтоб масса грузная стены не сокрушила, И свода дерзкого бездействует таран.

Стихийный лабиринт, непостижимый лес, Души готической рассудочная пропасть, Египетская мощь и христианства робость, С тростинкой рядом – дуб, и всюду царь – отвес.

Но чем внимательней, твердыня Notre Dame, Я изучал твои чудовищные ребра, Тем чаще думал я: из тяжести недоброй И я когда-нибудь прекрасное создам.

Только Мандельштам имел право сравнить таран, орудие для пробивания крепостных стен, со сводом готического собора. Это кажется поэтическим капризом. Между тем, всё стихотворение о том, «как строить стихи», если перефразировать знаменитое выражение Маяковского «Как делать стихи?».

Если символист Александр Блок искал в поэзии «музыки» в ее то ли ницшевском («Рождение трагедии из духа музыки»), то ли гоголевском понимании (музыка мчащейся Руси-тройки), отвергая всякое рассудочное отношение к искусству, если футурист Владимир Маяковский предлагал «делать» стихи и даже поставить это «дело» на промышленную основу, то Мандельштам считал необходимым стихи «строить», тщательно возводя здание каждого стихотворения.

Многие области науки он считал искусством не более виртуозным, чем само искусство. Оттого мог позволить себе такие высказывания: «Дант произвел головную разведку для всего нового европейского искусства, главным образом для математики и музыки»; «Дант может быть понят лишь при помощи теории квант» (черновые наброски к «Разговору о Данте»).

Оттого и стихи Мандельштама требуют очень внимательного прочтения, а не только мгновенного восприятия на слух, подобно тому, как сам поэт внимательно изучал твердыню Notre Dame, пытаясь перенести архитектурное искусство постройки этого собора в искусство стихотворения.

1…212

Читать дальше

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА Понравилась книга?

Вы можете купить эту книгу и продолжить чтениеХотите узнать цену? ДА, ХОЧУ

Анализ филолога

Стихотворение написано в четыре авторские строфы четырехстопным ямбом в жанре философской лирики. Рифмовка перекрестная (нужен – мировой – жемчужин – твой), где все рифмы в первых трех строфах закрытые, в четвертой смесь открытых (стены – пены) и закрытых.

Композиция развивается последовательно и завершается преобразованием пустой раковины без жемчужин в дом, который наполнен шепотом моря, туманом, ветром и дождем.

Из художественных троп отметим:

1. Метафоры (колокол зыбей, стены сердца).
2. Сравнения (как нежилого сердца дом, как раковина).
3. Олицетворения (шепот пены, ты поешь (море).
4. Эпитеты (хрупкая раковина, огромный колокол, нежилое сердце).