Кто она — Прекрасная Дама?
Без описания характера Любви Менделеевой не может состояться и сам анализ. Блок, «Стихи о Прекрасной Даме» которого в некоторой степени сыграли с девушкой злую шутку, одухотворил и идеализировал её образ настолько, что за ним потерялась реальная, земная, интересная личность. Люба была серьёзна, строга, неприступна, а вместе с тем остроумна, спокойна, радостна. Золотоволосая и румяная, внучка великого ученого-химика Дмитрия Ивановича Менделеева не могла и не хотела тратить всю жизнь на поиски таинственных смыслов любви «позера с повадкам фата», как сама она однажды назвала Блока.
Все окружение поэта также видело в ней воплощение вечной, идеальной женственности, в связи с чем на разный манер истолковывало её жесты, поведение, настроение, наряды. Брак Александра Александровича и Менделеевой считался священной мистерией, способной даровать, по мнению В. Соловьёва, очищение миру. Находились и те, кто в Любви усматривал исключительно отрицательные свойства: так, Анна Ахматова именовала её «бегемотом, поднявшимся на задние лапы», и считала набитой дурой. Женщина стала буквально заложницей сложившейся ситуации. В результате она нашла то, что искала — любовь, понимание, поддержку… Но не в муже, а в другом мужчине.
Из газет
Встала в сияньи. Крестила детей.
И дети увидели радостный сон.
Положила, до полу клонясь головой,
Последний земной поклон.
Коля проснулся. Радостно вздохнул,
Голубому сну еще рад наяву.
Прокатился и замер стеклянный гул:
Звенящая дверь хлопнула внизу.
Прошли часы. Приходил человек
С оловянной бляхой на теплой шапке.
Стучал и дожидался у двери человек.
Никто не открыл. Играли в прятки.
Были веселые морозные Святки.
Прятали мамин красный платок.
В платке уходила она по утрам.
Сегодня оставила дома платок:
Дети прятали его по углам.
Подкрались сумерки. Детские тени
Запрыгали на стене при свете фонарей.
Кто-то шел по лестнице, считая ступени.
Сосчитал. И заплакал. И постучал у дверей.
Дети прислушались. Отворили двери.
Толстая соседка принесла им щей.
Сказала: «Кушайте». Встала на колени
И, кланяясь, как мама, крестила детей.
Мамочке не больно, розовые детки.
Мамочка сама на рельсы легла.
Доброму человеку, толстой соседке,
Спасибо, спасибо. Мама не могла…
Мамочке хорошо. Мама умерла.
27 декабря 1903 года
Об истории создания цикла и о структуре блоковского произведения
Последнее издание цикла, которое случилось еще при жизни Блока – в 1922 году, включает 164 поэзии, написанные писателем всего за год, начиная с 1901-го и заканчивая осенью 1902 года. Однако, такое формирование сборника установилось не сразу. История знает историю о том, что Блок объяснял избранную структуру необходимостью представить совокупность идей. Также такая форма определилась еще и потому, что таковой была логика внутреннего развития сборника «Стихов…»
Блок придумал название сборника в 1903 году. Старт этому процессу дала публикация блоковских произведений на страницах московского альманаха «Северные цветы» (там русский поэт издал в целом около десяти лирических произведений). Предложил же стихи читателям главный редактор альманаха Валерий Брюсов. Впоследствии этим названием Блок обозначал свою ранние тексты – в основном, работы с привкусом мистицизма, которые издавались на протяжении разных периодов. Уже в 1904 году в «Грифе» (Москва) выпустили поэтический сборник Александра Блока, который назывался «Стихами о Прекрасной Даме». Позже сюда включили и другие произведения автора, а также существенно изменили и саму композицию тома.
«Эзотерический язык» Блока и вариации изданий сборника
В первом издании есть некоторые особенности: том написан с использованием «эзотерического языка», то есть смеси чувств и живой природы. Немногие люди способны понять такой язык, но, вероятно, в этом и состоял замысел символиста. Однако поклонники поэзии Блока находились всегда. В издании следующих произведений Блок стремился уделить больше внимания пояснению скрытых смыслов и малопонятных речевых оборотов.
Второе издание стихов Блоку предложили подготовить в «Мусагете». Предложение поступило в осенние декадентские дни 1910-го. Эту публикацию редакция запланировала в виде сборника поэзий. Уже тогда автор запланировал цикл как литературный триптих. Первая часть увидела свет через год, включив тексты из «Стихов о Прекрасной Даме», однако уже в ином – необычном – ракурсе. Редакторы и автор разделили цикл на части по триста произведений в каждой части (всего таких блоков было семь). Систематизация поэтических строк проходила также с помощью включения хронологического принципа: начиная с 1891-го и заканчивая 1904 годом. К слову сказать, автор впервые применил для своих стихов этот подход. Таким образом была определена структура первой части.
Через шесть лет то же издательство выпустило блоковские поэзии сразу в четырех частях. Для этого редакторы опять переработали состав сборника, посвященного образу Женственности, исключив оттуда почти 90 произведений. Также издатели ввели около тридцати новых стихов, которые до тех пор не входили ни в одну публикацию. Первый раз поэтические произведения из первой части литературные редакторы и автор раздели на такие блоки:
- «Ante Lucem»;
- «Стихи о Прекрасной Даме»;
- Цикл «Распутья».
В 1922 году состоялось очередное издание блоковских поэзий. Писатель намеревался прокомментировать сборник, однако свою идею Блок так и не осуществил. В издание вошло 164 стиха, которые условно разделили на шесть рубрик. Под каждой рубрикой и стихом редакторы поставили место и временя создания определенного текста. Таким образом, «Стихи…» стали основой для других циклов, в частности для «Распутья».
Образ Вечной Женственности
Ранее мы говорили, что многие символы из своей вселенной писатель связывал с образом Женственности. Анализируемый цикл осуществил настоящее открытые в литературе начала ХХ века, гармонично вписывая в культурную действительность образ мистической женщины.
Образы Блока не однотипные, а – наоборот – достаточно широкие. Фигура прекрасной дамы отсылает к широкому универсуму смыслов. Блок ввел в поэзию элементы культуры Средневековья, где поклонение Даме сердца считалось демонстрацией добрых намерений, а также чувств. Автор использовал в своей лирике элементы традиции мистицизма, которые обрели популярность в эпоху Возрождения. Блок взял за основу произведения итальянских мастеров. Творчество Данте или Петрарки невозможно представить без светлого любовного чувства. Образы женщин (например, Лауры) – это идеальные, романтические лики, обращающиеся к Вечности. Сентиментальное воплощение мира, противоречий человеческой вселенной, особенностей повседневности находит воплощение в блоковском творчестве. Однако русский поэт использовал также приемы коллег по цеху, признанных классикой русской литературы в лице Фета и Жуковского, которые нашли необычный способ и стиль демонстрации человеческих чувств – как явления в природе.
Влияние учения В. Соловьева
Интересующий нас сборник создан также под влиянием учения В. Соловьева о вечной женственности. Согласно этому философу, Вечная Женственность может примирить небесное и земное, божественное и мирское. Благодаря ей обновляется душа поэта. Чувство, которое испытывал А. Блок к Л. Менделеевой, было переосмыслено Александром Александровичем в духе учений о мировой душе Платона и о Вечной Женственности, выступающей в качестве нетленного божественного начала.
Позиция Соловьева полностью соответствует мнению Блока этого периода. Философ смотрит на Вечную Женственность как на явление, имеющее космический масштаб. Поэт также видит в своей возлюбленной воплощение божественного начала. Мы можем судить об этом по письмам, адресованным Любови Менделеевой. Эти взгляды Александра Александровича и определили общий характер его поэтического цикла под названием «Стихи о Прекрасной даме». В героиня цикла — мистический, непостижимый образ («Святая, «Дева», «Непостижимая»). Порой это и реальная женщина, которая имеет конкретные черты: высока, стройна, всегда надменна и сурова.
Стихи о Прекрасной Даме. Анализ
4
(1)
Циклы «Стихов о Прекрасной Даме» (1901-1902) прежде всего отвечают живому, горячему, напряженному чувству Блока к Л. Д. Менделеевой. Это поклонение ей всецело захватило поэта и обратилось в создание стихов, которые стали началом творческого пути Блока как уже сложившегося самобытного художника. В стихах о Прекрасной Даме поэт воспевает ее и наделяет божественностью, бессмертием, выражающимися в безграничности ее власти, всемогуществе чувства и деяний, непостижимости для смертного человека ее замыслов, премудрости поступков. Все эти качества позт усматривает в своей Прекрасной Даме, которая ныне «в теле нетленном на землю идет». Блок вторит заклинаниям Вл. Соловьева, который в своих философских изысканиях утверждал божественность Женского Начала и великое могущество Вечной Женственности.
Позт мыслил свою жизнь как молитвенное служение возлюбленной; он говорил впоследствии: « … Я встретил ее здесь, и ее земной образ, совершенно ничем не дисгармонирующий с неземным, вызвал во мне … бурю торжества … » (1918). Отныне поэт видит себя в образе рыцаря, давшего обет вечного служения своей возлюбленной, своей Прекрасной Даме, и поклоняющегося только ей: Вхожу я в темные храмы, В тени у высокой колонны Свершаю бедный обряд. Дрожу от скрипа дверей. Там жду я Прекрасной Дамы Д в лицо мне глядит, озаренный, В мерцании красных лампад. Только образ, лишь сон о Ней. Подвластный этой страсти-наваждению и полностью захваченный ею, поэт видит в Прекрасной Даме абсолютное совершенство, ее реально зримые черты представляются ему небесными и божественными. Она для поэта «Владычица вселенной», у ног которой простираются все земли: Я — тварь дрожащая. Лучами Какие ангелы слетели, Озарены, коснеют сны. Кто у преддверия затих … Перед Твоими глубинами В Тебе таятся в ожиданьи Мои ничтожны глубины. Великий свет и злая тьма — Не знаешь Ты, какие цели Разгадка всякого познанья Таишь в глубинах Роз Твоих, И бред великого ума. («Я — тварь дрожащая … «, 1902) В «Стихах о Прекрасной Даме» Блок покорно склоняет перед Ней колена, погружаясь в свои «сказки и сны». Он готов всегда служить «Величавой Вечной Жене», чей земной образ неотделим оттого, который мерцает на иконах в сиянье лампад и золоте риз, он страстно желает безропотно выполнять ее волю, святую для него. Ему кажется: сотворение чудес в ее власти, стоит ей лишь пожелать их! В молитвенном преклонении перед Прекрасной Дамой поэт устремляется к небесному, забывает обо всем земном. Иногда поэтика этих стихов совпадает в своей торжественности с церковными песнопениями, псалмами, молитвами:
Здесь — смиренномудрия В ризах целомудрия, Я кладу обеты. О, святая! где ты?
Любовь — начало, соединяющее поэта с божеством, для Блока принимает грандиозные, вселенские, «надвременные» масштабы, чуждые обычных земных измерений.
В «Стихах о Прекрасной Даме» слова — звучат, звук — имеет определенный «божественный» цвет: среди «неверных дневных теней» раздается «высокий и внятный колокольный звон». Часто среди «суетливых дел мирских» поэт стремится услышать хотя бы самый отдаленный отзвук «голосов миров иных», тех миров, которые являются единственно истинным бытием, рядом с которым тенью и призраком кажется все земное и «бренное»:
Ты здесь пройдешь, холодный камень тронешь, Одетый страшной святостью веков, И, может быть, цветок весны уронишь Здесь, в этой мгле, у строгих образов.
Захваченный преданьем о родстве душ обреченных на вечные поиски друг друга, поэт верит, что его душа .. .в тиши…неустающим слухом ловит…далекий зов другой души …
Блоку не нужно ни «злата», ни «хлеба», все это — лишь тень перед «неподвижным солнцем» его любви: Новый день — не тот, что бьется Мы тогда откроем двери, С ветром в окна по весне! И заплачем, и вздохнем, Пусть без умолку смеется Наши зимние потери Небывалый день в окне! С легким сердцем понесем …
4 / 5. 1
На железной дороге
Под насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.
Три ярких глаза набегающих —
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон…
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Ее, жандарма с нею рядом…
Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною,
Скользнул — и поезд в даль умчало.
Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая…
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…
Да что — давно уж сердце вынуто!
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов…
Не подходите к ней с вопросами,
Вам все равно, а ей — довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена — все больно.
14 июня 1910 года
*****
klassreferat.ru
Все в этом стихотворении робко и темно, зыбко и туманно… И все это — знаки «нездешних надежд» на вселенское «непостижимое чудо», на явление Вечной Девы, Прекрасной Дамы, в образе которой для Блока воплощалось некое всеединое божественное начало, долженствующее «спасти мир» и возродить человечество к новой, совершенной жизни. Вместе с ожиданием чистой и светлой любви, Вечной Женственности лирический герой ощущает одиночество, тоску, жажду встречи с ней, но и боязнь того, что она окажется не такой, какой представляется ему. Герой начинает опасаться, что их воссоединение, то есть приход Прекрасной Дамы в настоящую жизнь, реальность, может обернуться душевной катастрофой для него самого. Если образы ранних стихов Блока живут лишь в божественном, романтическом мире, то в этом стихотворении жизнь наложила на все свой отпечаток. Почти ушли юношеская восторженность и романтизм, а вместо него появился серый, обыденный мир. И не только появился, но и занял свое главенствующее место. А мир фантазии, мир мечты обратился в легкую дымку вокруг образа. Постепенно чувствуется раздвоенность и восприятие образа женщины через призму двух миров: близкого и скорбного “здесь” и лучшего, прекрасного “там”. Так, вечная женственность и мудрость соединятся воедино со скорбной реальностью. Душа — ореол, идущий изнутри, окружает земную оболочку прозрачной хрупкой дымкой. Именно в ней и заключена та вечная прелесть женщины, которую воспевали поэты всех веков. И это соединение двух миров возносит женщину в глазах поэта на пьедестал богини. Она близка, вполне реальна и в то же время недосягаема, как божество. “…Я знаю — ты здесь, ты близко — ты там”. Возможно, что именно эта удивительная способность видеть в женском образе божественное начало во многом определила отношение Блока к женщине. Живя реальной жизнью, среди людей, он отчетливо видел, как быт и серая обыденность давят на женщину и губят в ней тот светлый образ, воплощение которого в жизни он искал. Возникает образ женщины на фоне социальных проблем, и горькая действительность все более плотно окружает пыльной завесой “светлый образ”.
Рекомендуем посмотреть:
- Анализ цикла стихотворений — Ямбы
- Анализ стихотворения — Фабрика
- Анализ стихотворения — Ты в комнате один сидишь…
- Анализ стихотворения — Соловьиный сад
- Анализ стихотворения — Русь моя, жизнь моя…
- Анализ стихотворения — Русь
- Анализ стихотворения — Россия
- Анализ стихотворения — Плачет ребенок. Под лунным серпом…
- Анализ стихотворения — Осенняя воля 2
- Анализ стихотворения — Осенняя воля
«Фабрика» А.Блок
«Фабрика» Александр Блок
В соседнем доме окна жолты. По вечерам — по вечерам Скрипят задумчивые болты, Подходят люди к воротам.
И глухо заперты ворота, А на стене — а на стене Недвижный кто-то, черный кто-то Людей считает в тишине.
Я слышу всё с моей вершины: Он медным голосом зовет Согнуть измученные спины Внизу собравшийся народ.
Они войдут и разбредутся, Навалят на спины кули. И в желтых окнах засмеются, Что этих нищих провели.
Анализ стихотворения Блока «Фабрика»
Короткое и емкое произведение Александра Блока «Фабрика», состоящее всего из четырех четверостиший, было создано в 1903 году и впоследствии вошло в цикл «Распутье». На первый взгляд, оно описывает ничем не примечательные будни обычных работяг, которые вынуждены зарабатывать себе на жизнь тяжким трудом. Однако не стоит забывать, что Россия начал 20 века походила на бурлящий котел, и очень многие слои общества, включая и некоторых аристократов, мечтали о переменах. Революционные идеи уже носились в воздухе и, естественно, пленили молодого поэта, который очень скоро стал одним из сторонников свержения существующего строя.
Впоследствии революционные события, повлекшие за собой не только падение царского режима, но и развязавшие гражданскую войну, вызвали у Александра Блокав последние месяцы жизни глубокое отвращение. Но до этого момента было еще без малого два десятилетия, поэтому стихотворение «Фабрика» стало олицетворением того бедственного положения, в котором веками находилось самое низшее сословие царской России – рабочие и крестьяне. Само произведение построено на контрасте цветов, где черный отождествляет беспросветный мрак и ужас жизни для трудящихся фабрики, а желтый символизирует тепло, сытость и достаток, в котором пребывают владельцы предприятия. Черное – это грязь, страх и безысходность, желтое – звон золотых монет, который дозволено слышать лишь избранным.
Идея этого произведения проста и доступна. она заключается в том, чтобы показать, что рядом соседствует два совершенно разных мира, которые практически никогда не пересекаются. Хотя населяющие их люди прекрасно осведомлены о существовании друг друга. Однако в первом случае рабочие не смеют восставать против существующего порядка и вынуждены безропотно подчиняться своим хозяевам. Они вынуждены «согнуть измученные спины», чтобы хоть что-то заработать себе на пропитание, но вряд ли еще осознают, что получают лишь ничтожные крохи с барского стола. В то же время правящая элита очень хорошо представляет, как именно должен оплачиваться труд рабочих, и радуется тому, что пока еще есть возможность обманывать «этих нищих», попутно набивая собственные карманы деньгами.
В стихотворении автор занял позицию стороннего наблюдателя. подчеркнув, что прекрасно понимает, что же происходит на самом деле, однако не считает возможным вмешиваться в ситуацию. Собственно говоря, Александр Блок в момент написания «Фабрики» был весьма трезвомыслящим 23-летним молодым человеком и прекрасно понимал, что до тех пор, пока низшие слои общества будут мириться с действительностью, они так и останутся рабами. Однако они также отдавал себе отчет в том, что народные массы еще не готовы к свержению существующего общественно-политического строя, так как в подавляющем большинстве и рабочие, и крестьяне являются людьми неграмотными, привыкшими довольствоваться малым. И поэтому между строчек в стихотворении «Фабрика» читаются боль, отчаяние и невозможность что-либо исправить. Однако данное произведение трудно назвать простой констатацией факта, потому как построенное на контрасте произведение вызывает вполне определенные чувства – сопереживание тем, кто вынужден работать за гроши, и ненависть в отношении сытых и лживых фабрикантов, которые получают наслаждение, нагло обманывая рабочих.
Стремление показать обе стороны медали и заставить людей впервые осмыслить собственную жизнь, беспросветную и лишенную какой-либо надежды воплотились в стихотворении «Фабрика». И на тот момент это было самое большое, что мог сделать поэт для своей страны, погрязшей в насилии и бесправии, которые ознаменовались попыткой перехода общества от феодализма к капитализму.
На поле Куликовом
— 1 —
Река раскинулась. Течет, грустит лениво
И моет берега.
Над скудной глиной желтого обрыва
В степи грустят стога.
О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь — стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.
Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной —
В твоей тоске, о, Русь!
И даже мглы — ночной и зарубежной —
Я не боюсь.
Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь…
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…
И нет конца! Мелькают версты, кручи…
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!
Закат в крови! Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь…
Покоя нет! Степная кобылица
Несется вскачь!
7 июня 1908 года
— 2 —
Мы, сам-друг, над степью в полночь стали:
Не вернуться, не взглянуть назад.
За Непрядвой лебеди кричали,
И опять, опять они кричат…
На пути — горючий белый камень.
За рекой — поганая орда.
Светлый стяг над нашими полками
Не взыграет больше никогда.
И, к земле склонившись головою,
Говорит мне друг: «Остри свой меч,
Чтоб недаром биться с татарвою,
За святое дело мёртвым лечь!»
Я — не первый воин, не последний,
Долго будет родина больна.
Помяни ж за раннею обедней
Мила друга, светлая жена!
8 июня 1908 года
— 3 —
В ночь, когда Мамай залег с ордою
Степи и мосты,
В темном поле были мы с Тобою, —
Разве знала Ты?
Перед Доном темным и зловещим,
Средь ночных полей,
Слышал я Твой голос сердцем вещим
В криках лебедей.
С полуночи тучей возносилась
Княжеская рать,
И вдали, вдали о стремя билась,
Голосила мать.
И, чертя круги, ночные птицы
Реяли вдали.
А над Русью тихие зарницы
Князя стерегли.
Орлий клёкот над татарским станом
Угрожал бедой,
А Непрядва убралась туманом,
Что княжна фатой.
И с туманом над Непрядвой спящей,
Прямо на меня
Ты сошла, в одежде свет струящей,
Не спугнув коня.
Серебром волны блеснула другу
На стальном мече,
Освежила пыльную кольчугу
На моем плече.
И когда, наутро, тучей черной
Двинулась орда,
Был в щите Твой лик нерукотворный
Светел навсегда.
14 июня 1908 года
— 4 —
Опять с вековою тоскою
Пригнулись к земле ковыли.
Опять за туманной рекою
Ты кличешь меня издали…
Умчались, пропали без вести
Степных кобылиц табуны,
Развязаны дикие страсти
Под игом ущербной луны.
И я с вековою тоскою,
Как волк под ущербной луной,
Не знаю, что делать с собою,
Куда мне лететь за тобой!
Я слушаю рокоты сечи
И трубные крики татар,
Я вижу над Русью далече
Широкий и тихий пожар.
Объятый тоскою могучей,
Я рыщу на белом коне…
Встречаются вольные тучи
Во мглистой ночной вышине.
Вздымаются светлые мысли
В растерзанном сердце моём,
И падают светлые мысли,
Сожжённые тёмным огнём…
«Явись, мое дивное диво!
Быть светлым меня научи!»
Вздымается конская грива…
За ветром взывают мечи…
31 июля 1908 года
— 5 —
И мглою бед неотразимых
Грядущий день заволокло.
Вл. Соловьев
Опять над полем Куликовым
Взошла и расточилась мгла,
И, словно облаком суровым,
Грядущий день заволокла.
За тишиною непробудной,
За разливающейся мглой
Не слышно грома битвы чудной,
Не видно молньи боевой.
Но узнаю тебя, начало
Высоких и мятежных дней!
Над вражьим станом, как бывало,
И плеск и трубы лебедей.
Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал. — Молись!
23 декабря 1908 года
*****