🚭 я всегда твердил, что судьба

Аеre perennius*

Приключилась на твердую вещь напасть: будто лишних дней циферблата пасть отрыгнула назад, до бровей сыта крупным будущим чтобы считать до ста. И вокруг твердой вещи чужие ей встали кодлом, базаря «Ржавей живей» и «Даешь песок, чтобы в гроб хромать, если ты из кости или камня, мать». Отвечала вещь, на слова скупа: «Не замай меня, лишних дней толпа! Гнуть свинцовый дрын или кровли жесть — не рукой под черную юбку лезть. А тот камень-кость, гвоздь моей красы — он скучает по вам с мезозоя, псы: от него в веках борозда длинней, чем у вас с вечной жизнью с кадилом в ней». ______ * Долговечнее меди (лат.)

Enjoying the Uncertainty

’cause life is random

*** I said fate plays a game without a score,and who needs fish if you’ve got caviar?The triumph of the Gothic style would come to passand turn you on—no need for coke, or grass.I sit by the window. Outside, an aspen.When I loved, I loved deeply. It wasn’t often.

I said the forest’s only part of a tree.Who needs the whole girl if you’ve got her knee?Sick of the dust raised by the modern era,the Russian eye would rest on an Estonian spire.I sit by the window. The dishes are done.I was happy here. But I won’t be again.

I wrote: The bulb looks at the flower in fear,and love, as an act, lacks a verb; the zer-o Euclid thought the vanishing point becamewasn’t math—it was the nothingness of Time.I sit by the window. And while I sitmy youth comes back. Sometimes I’d smile. Or spit.

I said that the leaf may destory the bud;what’s fertile falls in fallow soil—a dud;that on the flat field, the unshadowed plainnature spills the seeds of trees in vain.I sit by the window. Hands lock my knees.My heavy shadow’s my squat company.

My song was out of tune, my voice was cracked,but at least no chorus can ever sing it back.That talk like this reaps no reward bewildersno one—no one’s legs rest on my sholders.I sit by the window in the dark. Like an express,the waves behind the wavelike curtain crash.

A loyal subject of these second-rate years,I proudly admit that my finest ideasare second-rate, and may the future take themas trophies of my struggle against suffocation.I sit in the dark. And it would be hard to figure outwhich is worse; the dark inside, or the darkness out.

Анализ стихотворения Бродского «Я всегда твердил, что судьба — игра…»

Стихотворение «Я всегда твердил, что судьба – игра…» было написано И. А. Бродским в 1971 году и посвящено Л. В. Лифшицу. Этот человек был близким другом Иосифа Александровича и, вероятно, лучше других понимал, что творится у поэта на душе. Поэтому такое личное, полное противоречий произведение, адресовано именно ему.

Это стихотворение содержит философские измышления, обрамлённые короткими фразочками, этакими бытовыми записками. Композиция выглядит следующим образом: строфа состоит из шести строк, которые рифмуются попарно. Четыре из них представляют собой мировоззренческие выкладки. Последние две строчки – зарисовки из обыденной жизни. Эти части представляют собой такой разительный контраст, который может поначалу не укладываться у читателя в голове. Однако он становится понятен тому, кто хорошо знает автора или способен вдуматься в смысл произведения.

Стихотворение построено на рефренах. Сначала мы видим анафоры, открывающие строфы (кроме двух последних): «Я всегда твердил», «Я считал», «Я сказал». Затем повторяются начала у строк, содержащих жизненные тезисы автора:
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа…

Наконец, двустишие начинаются с фразы «Я сижу у окна». Только в пятой и шестой строфах этот рефрен меняется на «Я сижу в темноте».

Эти повторы не случайны. Центральная тема стихотворения – рефлексия. Автор, он же лирический герой, находясь в одиночестве и совершая простые действия («Я помыл посуду», «Вспоминаю юность»), восстанавливает в памяти свои жизненные принципы. О них поэт всегда говорит в прошедшем времени, что наводит на мысль о том, что он уже не придерживается этих убеждений. Более того, в некоторых строках звучит сомнение в правильности юношеских представлений о мире:
Я считал, что лес – только часть полена.
Что зачем вся дева, если есть колено.

Раньше, условно говоря, поэт пренебрегал личностью, предпочитая тело. Теперь же поэт иначе смотрит на вещи. Внезапно он обнаруживает, что его внутренний мир не менее многообразен, нежели материальный мир, который он прежде оценивал и куда стремился. Это примиряющее с действительностью открытие заключено в последних строках:
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.

Так философская составляющая стихотворения просачивается в бытовую. Эта гармония заметна в образе «море гремит за волнистой шторой». Комната – это метафора души поэта, и море находит в ней отражение в виде занавески, имеющей очертания волн.

Единственное, что беспокоит автора, – это его вклад в поэзию. Он анализирует собственное творчество:
Моя песня была лишена мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.

Иосифа Александровича не смущает, что его стихи не популярны у большинства, но сетует, что он как поэт, возможно, не повлияет на потомков. Читатель может заметить здесь аллюзию на выражение «стоять на плечах гигантов» Исаака Ньютона. Однако сегодня мы можем сказать, что это пророчество, к счастью, не сбылось. Многие современные авторы воспитаны на творчестве Бродского, поэтому нельзя не переоценить его вклад в мировую культуру.

Л. В. Лифшицу

Я всегда твердил, что судьба — игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако — сильно.

Я считал, что лес — только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнет на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.

Я писал, что в лампочке — ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.

Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.

Моя песня была лишена мотива,
но зато ее хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладет на плечи.
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.

Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.

Другие статьи в литературном дневнике:

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+

Анализ стихотворения «Рождественский романс» Бродского

Стихотворение «Рождественский романс» Иосиф Бродский написал в 1961 году. По другим источникам в 1962 году. Посвящено Евгению Рейну, другу и собрату по перу. Бродский очень ценил это произведение, часто читал его уже будучи в эмиграции.

О чём это стихотворение?

Название говорит само за себя. О рождественском настроении, которое испытывает автор. И это настроение вовсе не праздничное. Слова «печально», «печальный» встречаются в произведении четыре раза. Автор хочет донести до читателя своё тяжёлое душевное состояние, свою необъяснимую тоску.

Ему кажется, что всё вокруг: и дома, и люди, и даже Луна разделяют его настроение. В «необъяснимой тоске» находятся все, кого встречает герой на своём пути: и «дворник круглолицый», и «сомнамбулы, пьяницы», и «красотка записная». Так же на пути поэта встретился «печальный певец», а иностранец сделал «печально фотоснимок». В «необъяснимой тоске» находится и кораблик на шпиле в Александровском саду.

Некоторое время Бродский жил в Москве. Видимо, он описывает свой маршрут к Александровскому саду, который напоминает ему родной Ленинград.

Почему же такое несоответствие? Ведь в светлый праздник Рождества люди должны веселиться, радоваться жизни. Вспомним время написания стихотворения. Рождество тогда не отмечали, потому что всё, что касалось христианства, было под запретом. Теперь праздновали Новый Год. «Твой Новый год по тёмно-синей волне плывёт…» Многим этот праздник казался каким-то искусственным. Не радуют автора даже атрибуты торжества: «И льётся мёд огней вечерних и пахнет сладкою халвою».

Кроме того юный Бродский скучает по родному городу. А может он предчувствует невзгоды, которые очень скоро выпадут на его долю: обвинение в тунеядстве, вынужденная эмиграция.

И всё же, несмотря на всеобъемлющую тоску, теплится в душе надежда на лучшее. «Как будто жизнь начнётся снова», «как будто будет свет и слава, удачный день и вдоволь хлеба». Маятник времени качнётся, и жизнь всё расставит по своим местам. «И жизнь, качнувшись влево, качнётся вправо». Стихотворение написано разностопным ямбом. Бродский использует интересные метафоры. Луну он называет то «ночной фонарик нелюдимый», то «ночной пирог», месяц — «ночной поезд новобрачный». «Рождественский романс» звучит очень мелодично. Автор и читает его по-особенному, нараспев. Недаром на эти стихи написана музыка.

—————

—————

—————

Конец стихотворения – все стихи в оригинале.

Стихотворная библиотека. Становитесь участником и публикуйте свои собственные стихи прямо здесь

Стихотворное чудовище – многоязычный сайт о поэзии. Здесь вы можете читать стихи в оригинале на других языках, начиная с английского, а также публиковать свои стихи на доступных языках.

Poetry Monster, 2021. Стихи на английском.

Найти стихотворение, читать стихотворение полностью, стихи, стих, классика и современная поэзия по-русски и на русском языке на сайте Poetry.Monster.

Read poetry in Russian, find Russian poetry, poems and verses by Russian poets on the Poetry.Monster website.

Блог редактора Poetry Monster о политике, экономике, русском языке

Внешние ссылки

Yandex – лучший поисковик на русском языке

Qwant – лучий поисковик во Франции, замечателен для поиска на французском языке, также на других романских и германских языках

Философия уставшего быта

Строки наполнены философией, при этом она прочно держится за рамки быта, как бы показывая нынешнее состояние лирического героя и автора в одном лице. Нынешний его мир – это окно, за которым осина и воспоминания, что видно из строк:

Каждая строфа включает шесть строк с попарной рифмой, если первые четыре строки – это философия мировоззрения поэта, то концовка каждой строфы краткая зарисовка из текущего бытия. Так автор подчёркивает, что в его положении вся философия впирается в серость быта и безысходность.

Очевидная игра на контрасте, когда сначала кажется, что строки убаюкивают и всё вокруг можно принять без боли:

Окончание же строфы возвращает в реальный мир и в четырёх строфах из шести к окну. Почему Бродский выбрал окно? Возможно, оно является границей между мечтой и реальностью, между чем-то далёким прекрасным и близким беспросветным, серым и липким, как паутина. Окно пропадает в пятой строфе, его заменят темнота. Возможно, Бродский уже чувствует перемену и предвидит свой отъезд, а перед новым восходом (хотя, будет ли он им) всегда наступает ночь.

Анализ стихотворения Бродского «Рождественский романс»

Иосиф Александрович Бродский написал свой «Рождественский романс» 28 декабря 1961 года. Это стихотворение поэт посвятил своему коллеге по «поэтическому цеху», Евгению Рейну. Исследователи творчества Бродского пишут, что поэт часто читал произведение в эмиграции, что даёт основание думать, что это стихотворение было значимым для него. Что же вложил автор в строки этого романса?

Поэт выступает в стихотворении в качестве рассказчика. Он наблюдает за улицами, снующими по ним прохожими, разглядывает здания. Взгляд поэта выхватывает из зимней темноты различные картины, которые запечатлеваются в тексте с помощью выразительных эпитетов и сравнений. Например, луну автор ласково называет «ночной фонарик нелюдимый, на розу жёлтую похожий».

Перед взором Иосифа Александровича движутся толпы пьяниц, бродят певцы, иностранцы, любовники, городские кокетки. Однако весь этот пёстрый народ не вызывает у поэта позитивного отклика. Грядёт Новый год, но у автора нет радостного предвкушения праздника. Даже разливающиеся соблазнительные ароматы не поднимают его настроения:
и льётся мёд огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несёт сочельник
над головою.

Почему же то, что так радует сегодня нас, не вселяло воодушевления в Иосифа Александровича? Обратимся к дате создания стихотворения. Напомним, что это время правления коммунистической партии, которая стремилась изжить все традиции и привычки дореволюционного времени. Поэтому активно пропагандировалось празднование Нового года, а не Рождества, как это было принято в царской России.

Именно искусственность этого торжества раздражает поэта и вызывает в нём уныние. Постоянно в стихотворении звучат анафоры: «Плывёт в тоске необъяснимой…»

В тексте регулярно встречаются эпитеты со словом «печальный»: «певец печальный», «по жёлтой лестнице печальной», «печальный дворник круглолицый». Создаётся впечатление, что все окружающие поэта люди тоже чувствуют его настроение и проникаются им.

Автор не может принять того, что многовековая традиция подменяется каким-то формальным праздником. Ведь во время Рождества люди не просто отмечали наступление нового сезона. Они радовались рождению Христа, которое символизировало духовное обновление, стремление вести более добропорядочную жизнь. Поэтому в тексте романса встречаются отсылки к Библии:
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба…

Здесь мы видим аллюзии на чудо насыщения народа пятью хлебами и двумя рыбами. «Свет и слава» – указание на самого Иисуса Христа.

Читатель может заметить, что поэт не разделяет надежды на лучшее будущее. Повторяющееся «как будто» усиливает сомнение в том, что жизнь наладится в новом году. На это пессимистичной ноте стихотворение заканчивается, оставляя читателя пребывать в раздумьях.

БродскийРубрики стихотворения: Анализ стихотворений ✑

Анализ стихотворения «Романс Скрипача» Бродского

Произведение «Романс Скрипача» Иосифа Бродского – часть романтической поэмы «Шествие».

Стихотворение датируется осенью 1961 года. Его автору 21 год, он уже несколько лет – рабочий в составе геологических экспедиций. Собственно, лето 1961 года – последнее для него в этом качестве. В отдаленном уголке Восточной Сибири у поэта случился нервный срыв, страх близкой смерти. Он вернулся в Ленинград, познакомился с А. Ахматовой, много читал и работал над стихами. На этот же период приходится его первая встреча с М. Басмановой, его многолетней Музой. По жанру – мистерия, монолог маски. Рифмовка перекрестная, сплошная и парная. Лирический герой – Скрипач, один из тех, кто «шествует» мимо мысленного взора автора. Его герой изливает душу, излагает свой взгляд на мир. Он был влюблен, теперь один. «Достань из чемодана пистолет». Однако дальше следует предложение не застрелиться, а купить патефон. Слушать музыку и танцевать, пока голова не освободится от мыслей, а грудь – от сердца. Банальная трагедия лечится массовым искусством. «В затылке перезвон»: это уже авторская реплика. Ирония поэту дается с трудом: «ах, ручку поцелуй». Обмануть себя не получается, так может – получится обмануть других? Скрипач находит забвение от печалей в музыке. Она умеет исцелять раны, нанесенные людьми и самим собой. «Стреляться около плеча»: (скрипку держат на плече). По сути, одно страдание меняется на другое. «Живите плача и крича!»: звучит почти как проклятие. «Сердце на блюдечке» поэт выносит во двор. Должно быть, уже и так остановившееся. Может быть, его съест кошка. Автор уверен, что никто из окружающих и не заметит перемены. Потому и громкое обращение «друзья» – иронично. «Дыре, проделанной на груди»: прозаизм, имеющий биографический момент. Поэт одно время работал в морге. «Патефоны впереди»: фарс утешения, школа цинизма, беспамятства. «Струны, провода»: вновь прозаизм, суррогат поддержки, надежды – от инструмента, устройства. «Красная вода»: то ли горлом кровь, то ли красное вино, распитое в компании приятелей, а не друзей. К стихотворению есть своеобразный комментарий поэта, продолжение истории. Там он вспоминает послевоенных музыкантов-калек. Их одиночество в толпе и горький хлеб. Лишь единицы действительно нашли утешение – и себя – в искусстве. Впрочем, завершается этот комментарий нарочито небрежной фразой: «скрипач висел в петле». Кажется, не помогло и не исцелило. Два задыхающихся междометья «ах», уменьшительный суффикс в слове «блюдечко» усиливает момент беспомощности, саможаления, самоуничтожения. Игра с читателем, вовлечение его в происходящее.

В «Романсе Скрипача» И. Бродского лирический герой обращает энергию саморазрушения на искусство.

Одиночество как призвание

Строки стихотворения «Я всегда твердил…» буквально пропитаны одиночеством, в них нет ни одного живого существа – только мысли, образы и воспоминания. Ни кошка не мелькнёт у завалинки, ни птица не сядет на подоконник окна – ничего живого. Автор сварил отвар из своих мыслей, приправил его специями таланта и подаёт на бумагу. Ему никто не должен мешать, иначе вкуса не будет, иначе всё смешается и появится горчина.

Письмо другу пишется интимно и между ними не должно быть кого-то, ибо они помешают передать мысли. Сейчас, когда автор их передал, мы можем вкусить блюдо и насладиться его вкусом, но тогда посторонние образы бы его испортили.

Завершается стихотворение заключением пакта перемирия с настоящим:

Читает Бродский

Блог Stihirus24 предлагает послушать, как читает это стихотворение сам Бродский.

//////////////////////////////////////////////////////////////////////

ТОП русской поэзии

• Анна Ахматова
• Александр Блок
• Валерий Брюсов
• Иосиф Бродский
• Иван Бунин
• Константин Бальмонт
• Зинаида Гиппиус
• Николай Гумилёв
• Сергей Есенин
• Николай Заболоцкий
• Михаил Лермонтов
• Владимир Маяковский
• Осип Мандельштам
• Николай Некрасов
• Борис Пастернак
• Игорь Северянин
• Федор Тютчев
• Афанасий Фет
• Марина Цветаева

Анализ стихотворения Бродского «Я всегда твердил, что судьба — игра…»

Стихотворение «Я всегда твердил, что судьба – игра…» было написано И. А. Бродским в 1971 году и посвящено Л. В. Лифшицу. Этот человек был близким другом Иосифа Александровича и, вероятно, лучше других понимал, что творится у поэта на душе. Поэтому такое личное, полное противоречий произведение, адресовано именно ему.

Это стихотворение содержит философские измышления, обрамлённые короткими фразочками, этакими бытовыми записками. Композиция выглядит следующим образом: строфа состоит из шести строк, которые рифмуются попарно. Четыре из них представляют собой мировоззренческие выкладки. Последние две строчки – зарисовки из обыденной жизни. Эти части представляют собой такой разительный контраст, который может поначалу не укладываться у читателя в голове. Однако он становится понятен тому, кто хорошо знает автора или способен вдуматься в смысл произведения.

Стихотворение построено на рефренах. Сначала мы видим анафоры, открывающие строфы (кроме двух последних): «Я всегда твердил», «Я считал», «Я сказал». Затем повторяются начала у строк, содержащих жизненные тезисы автора:
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа…

Наконец, двустишие начинаются с фразы «Я сижу у окна». Только в пятой и шестой строфах этот рефрен меняется на «Я сижу в темноте».

Эти повторы не случайны. Центральная тема стихотворения – рефлексия. Автор, он же лирический герой, находясь в одиночестве и совершая простые действия («Я помыл посуду», «Вспоминаю юность»), восстанавливает в памяти свои жизненные принципы. О них поэт всегда говорит в прошедшем времени, что наводит на мысль о том, что он уже не придерживается этих убеждений. Более того, в некоторых строках звучит сомнение в правильности юношеских представлений о мире:
Я считал, что лес – только часть полена.
Что зачем вся дева, если есть колено.

Раньше, условно говоря, поэт пренебрегал личностью, предпочитая тело. Теперь же поэт иначе смотрит на вещи. Внезапно он обнаруживает, что его внутренний мир не менее многообразен, нежели материальный мир, который он прежде оценивал и куда стремился. Это примиряющее с действительностью открытие заключено в последних строках:
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.

Так философская составляющая стихотворения просачивается в бытовую. Эта гармония заметна в образе «море гремит за волнистой шторой». Комната – это метафора души поэта, и море находит в ней отражение в виде занавески, имеющей очертания волн.

Единственное, что беспокоит автора, – это его вклад в поэзию. Он анализирует собственное творчество:
Моя песня была лишена мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.

Иосифа Александровича не смущает, что его стихи не популярны у большинства, но сетует, что он как поэт, возможно, не повлияет на потомков. Читатель может заметить здесь аллюзию на выражение «стоять на плечах гигантов» Исаака Ньютона. Однако сегодня мы можем сказать, что это пророчество, к счастью, не сбылось. Многие современные авторы воспитаны на творчестве Бродского, поэтому нельзя не переоценить его вклад в мировую культуру.

Анализ цикла стихотворений «Двадцать сонетов к Марии Стюарт» Бродского

Произведение «20 сонетов к Марии Стюарт» Иосифа Бродского – попытка диалога с прошлым и настоящим, поиск себя на чужбине, без любимой женщины рядом.

Цикл стихотворений создан в 1974 году. Поэту исполнилось 34 года – и два из них он живет в вынужденной эмиграции. Преподает, публикуется, в том числе, на английском языке. По жанру – неклассические сонеты, рифмовка сложная, смешанная, также не совсем в канонах сонета. Интонация тоже не возвышенная, а фамильярная, как поток сознания, порождающий ряд ассоциаций. Столь же пестра и лексика: здесь и просторечия (тяпнули, сюды, баба), и прозаизмы, и книжные обороты (небосвод, на склоне лет), устаревшие слова (уста, чело, опричь), советский новояз (генсек, хор краснознаменный), грубые выражения (включая матерные). В стихах два плана, два адресата: казненная шотландская королева и неизменная М. Басманова, уже недостижимая. О чем мечтали вместе – сбылось у него одного: Париж, Люксембургский сад, где возможна статуя королеве. Поэт будто запросто беседует с двумя женскими тенями. Он цитирует собратьев по перу небрежно, отбиваясь от «высоких смыслов», как от назойливых мух (например, в первой же части – «Я встретил вас» Ф. Тютчева, дальше Данте, А. Пушкин, Д. Сэлинджер, В. Моцарт с его «айне кляйне нахт мужик»).

Для него ее образ, в сущности, миф. Он сложен на основе старенького фильма из детства. Трагедия, давно ставшая литературной, теперь еще и деталь паркового ансамбля. «Прелестный истукан» – всего лишь вещь, символ. В 4 стихе еще один мираж – М. Басманова. Поэта роднит с «Мари» мотив изгнанничества и несчастья в любви. «Все не по-людски»: застрелиться забыл, пожелать счастья с другим – не захотел. Зато герой ожесточенно мечтает о семейной идиллии со средневековой королевой. Казнь как-нибудь отменилась («топор оказался деревянным») – ведь эта женщина так нужна ему. В истории действуют «тела», в искусстве – тела обезглавленные. Кажется, быт порядком заедал людей и в те героические времена. Да и сама «Мари» сражалась за Шотландию, которая родной ей, в сущности, и не была. В 14 сонете поэт заявляет: «разлука длинней любви». Причину гибели Марии Стюарт он видит в «красоте лица» (как писал еще Е. Баратынский «ее лица необщим выраженьем»). Ближе к финалу поэт знакомит героиню с современной Шотландией, ее сытым покоем

В последнем сонете, как завзятый менестрель, объявляет, что его песнь подошла к концу, кланяется почтенной публике, просит обратить внимание на достоинства формы и содержания стиха. Нет творческой немоты, чистый лист заполнен размашистыми строчками

Поэт благодарит за возможность хотя бы высказать себя. Эпитеты: багровый лес, дурная бесконечность. Сравнения: как статуя, что крыса, лезвие острей ножа. Ряды перечислений, повторы, метафоричность (смерть на паркете), звукопись, фразеологизмы (белая ворона), вводные слова, внутристиховые паузы, ироничность, топонимы и имена различных эпох.

Сравнительный анализ стихотворения «Я вас любил» Бродского и Пушкина

Относительно творчества Бродского имеются два противоположных мнения. Согласно первому поэт является несомненным светилом русской поэзии, «вторым Пушкиным», который продолжил лучшие традиции великого предшественника и внес значительный вклад в национальную культуру. Другая группа исследователей полагает недопустимым сравнение Бродского с Пушкиным. Его творчество они считают никак не связанным с классической литературой. Бродский опошлил и исказил русский язык. К тому же, в отличие от Пушкина, он отрицал свою связь с Россией, что и подтвердил своей эмиграцией.

В этом смысле очень интересен анализ произведения Бродского «20 сонетов к Марии Стюарт», особенно шестой сонет, который прямо перекликается со стихотворением Пушкина «Я вас любил»

Лирический герой Бродского обращает внимание на каменную статую Марии Стюарт. Шестой сонет представляет собой признание в любви исторической личности, в котором проглядывает личная любовная история поэта

Бродский использует знаменитое стихотворение Пушкина, но значительно искажает его смысл и общее настроение. Сразу же бросается в глаза намеренное «приземление» языка. Поэт использует грубые, близкие к нецензурным, выражения: «разлетелось к черту», «вдарить», «пломбы в пасти». Рядом с ними находятся и торжественные «высокие» фразы: «дай Вам бог», «жар в груди». Возникшая «мешанина» слов производит огромное эмоциональное впечатление.

Создается чувство, что Бродский просто пародирует и издевается над пушкинскими строками. Но это не совсем так. «Я вас любил…» — знаменитое, ставшее классическим, признание в любви к женщине. Бродский использует его в качестве образца. Но, принадлежа к совершенно другой эпохе, поэт понимает, что такое признание выглядит неуместным. Поэтому он пропускает его через себя и изменяет в соответствии с требованиями времени.

Бродский иронизирует над самим собой и над своей бездушной эпохой. У Пушкина любовь трогательна и возвышенна. Влюбленный покорно принимает утрату, он стремится избавить любимую от беспокойства и желает ей найти свое настоящее счастье. Любовь у Бродского становится физическим плотским чувством. На смену покорности приходят мысли о самоубийстве, но и они заканчиваются насмешкой автора. Героя останавливают размышления над выбором виска для рокового выстрела. Его любовь эгоистична. Он считает, что Бог не способен создать такое же чувство в другом мужчине. Крайним выражением низменности современной любви являются последние строки. Автор намеренно оговаривается. Романтический поэт мечтал коснуться «уст» возлюбленной. Заветная мечта героя Бродского – «бюст».