Слайд 4Борьба М.В.Ломоносова за российскую наукуКак адъюнкт (лицо, занимающее младшую ученую должность
в академиях и в высших учебных заведениях; помощник академика или профессора) физического класса, Ломоносов избрал основным направлением своей научной работы химию, разработал проект лаборатории. Только через шесть лет, после неоднократных просьб и протестов, руководство Петербургской академии согласилось на постройку химической лаборатории. Она была открыта в 1748 году.Одновременно чинились препятствия в публикации научных трудов Ломоносова, принижалось значение его научных исследований и проектов. Однако Ломоносов не отличался покорностью и умел за себя постоять.
Слайд 3Борьба М.В.Ломоносова за российскую наукуПуть Ломоносова в науку был не прост.
В Академии наук крупные учёные были отстранены от управления и всеми делами ведал секретарь канцелярии И.Д.Шумахер, прибывший в Петербург из Страсбурга. Он самолично распоряжался деньгами академии, определял должности и характер работы академиков, стараясь столкнуть их между собой, пристраивая на работу в академии своих родственников и приближённых.Нужна была огромная воля и большая вера в предназначение науки, чтобы устоять в борьбе. По возвращении в академию Ломоносов оказался на положении студента: ни приличного жалования, ни серьёзной научной работы, ничего не меняла даже диссертация налатинском языке.
Басни Ломоносова Михаила Васильевича
Басни Ломоносова, образца классического красноречия, основоположника русской торжественной и философской оды,который внес огромный вклад в русскую сатиру национального эпоса. Многие строки Ломоносова стали крылатыми.
***
Кузнечик дорогой, коль много ты блажен, Коль больше пред людьми ты счастьем одарен! Препровождаешь жизнь меж мягкою травою И наслаждаешься медвяною росою. Хотя у многих ты в глазах презренна тварь, Но в самой истине ты перед нами царь; Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен! Ты скачешь и поёшь, свободен, беззаботен, Что видишь, всё твое; везде в своём дому, Не просишь ни о чем, не должен никому.
Лето 1761 г.
Случились вместе два Астронома в пиру И спорили весьма между собой в жару. Один твердил: земля, вертясь, круг Солнца ходит; Другой, что Солнце все с собой планеты водит: Один Коперник был, другой слыл Птолемей. Тут повар спор решил усмешкою своей. Хозяин спрашивал: «Ты звёзд теченье знаешь? Скажи, как ты о сем сомненье рассуждаешь?» Он дал такой ответ: «Что в том Коперник прав, Я правду докажу, на Солнце не бывав. Кто видел простака из поваров такова, Который бы вертел очаг кругом жаркова?»
***
Отмщать завистнику меня вооружают, Хотя мне от него вреда отнюдь не чают. Когда зоилова хула мне не вредит, Могу ли на него за то я быть сердит? Однако ж осержусь! я встал, ищу обуха; Уж поднял, я махну! а кто сидит тут? муха! Как жаль мне для неё напрасного труда. Бедняжка, ты летай, ты пой: мне нет вреда.
***
Лишь только дневной шум замолк, Надел пастушье платье волк И взял пастушей посох в лапу, Привесил к поясу рожок, На уши вздел широку шляпу И крался тихо сквозь лесок На ужин для добычи к стаду. Увидев там, что Жучко спит, Обняв пастушку, Фирс храпит, И овцы все лежали сряду, Он мог из них любую взять; Но, не довольствуясь убором, Хотел прикрасить разговором И именем овец назвать. Однако чуть лишь пасть разинул, Раздался в роще волчий вой. Пастух свой сладкой сон покинул, И Жучко с ним бросился в бой; Один дубиной гостя встретил, Другой за горло ухватил; Тут поздно бедной волк приметил, Что чересчур перемудрил, В полах и в рукавах связался И волчьим голосом сказался. Но Фирс недолго размышлял, Убор с него и кожу снял.
Я притчу всю коротким толком Могу вам, господа, сказать: Кто в свете сем родился волком, Тому лисицой не бывать.
1747 г.
Послушайте, прошу, что старому случилось, Когда ему гулять за благо рассудилось. Он ехал на осле, а следом парень шёл; И только лишь с горы они спустились в дол, Прохожий осудил тотчас его на встрече: «Ах, как ты малому даёшь бресть толь далече?» Старик сошёл с осла и сына посадил, И только лишь за ним десяток раз ступил, То люди начали указывать перстами: «Такими вот весь свет наполнен дураками: Не можно ль на осле им ехать обоим?» Старик к ребёнку сел и едет вместе с ним. Однако, чуть минул местечка половину, Весь рынок закричал: «Что мучишь так скотину?»
Тогда старик осла домой поворотил И, скуки не стерпя, себе проговорил: «Как стану я смотреть на все людские речи, То будет и осла взвалить к себе на плечи».
1747 г.
Ночною темнотою Покрылись небеса, Все люди для покою Сомкнули уж глаза. Внезапно постучался У двери Купидон, Приятной перервался В начале самом сон. «Кто так стучится смело?» — Со гневом я вскричал. — «Согрей обмерзло тело, — Сквозь дверь он отвечал. — Чего ты устрашился? Я мальчик, чуть дышу, Я ночью заблудился, Обмок и весь дрожу». Тогда мне жалко стало, Я свечку засветил, Не медливши нимало К себе его пустил. Увидел, что крилами Он машет за спиной, Колчан набит стрелами, Лук стянут тетивой. Жалея о несчастье, Огонь я разложил И при таком ненастье К камину посадил. Я тёплыми руками Холодны руки мял, Я крылья и с кудрями До суха выжимал. Он чуть лишь ободрился, «Каков-то, — молвил, — лук, В дожде, чать, повредился». И с словом стрелил вдруг. Тут грудь мою пронзила Преострая стрела И сильно уязвила, Как злобная пчела. Он громко рассмеялся И тотчас заплясал: «Чего ты испугался? — С насмешкою сказал, — Мой лук ещё годится, И цел и с тетивой; Ты будешь век крушиться Отнынь, хозяин мой».
1747 г.
Услышали мухи Медовые духи, Прилетевши, сели, В радости запели. Егда стали ясти, Попали в напасти, Увязли бо ноги. Ах! — плачут убоги, — Меду полизали, А сами пропали. 1734 г.
Гимн бороде
Не роскошной я Венере,
Не уродливой Химере
В имнах жертву воздаю:
Я похвальну песнь пою
Волосам, от всех почтенным,
По груди распространенным,
Что под старость наших лет
Уважают наш совет.
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
Попечительна природа
О блаженстве смертных рода
Несравненной красотой
Окружает бородой
Путь, которым в мир приходим
И наш первой взор возводим.
Не явится борода,
Не открыты ворота.
Борода предорогая!.. и т. д.
Борода в казне доходы
Умножает по вся годы:
Керженцам любезной брат
С радостью двойной оклад
В сбор за оную приносит
И с поклоном низким просит
В вечный пропустить покой
Безголовым с бородой.
Борода предорогая!.. и т. д.
Не напрасно он дерзает,
Верно свой прибыток знает:
Лишь разгладит он усы,
Смертной не боясь грозы,
Скачут в пламень суеверы;
Сколько с Оби и Печеры
После них богатств домой
Достает он бородой.
Борода предорогая!.. и т. д.
О коль в свете ты блаженна,
Борода, глазам замена!
Люди обще говорят
И по правде то твердят:
Дураки, врали, проказы
Были бы без ней безглазы,
Им в глаза плевал бы всяк;
Ею цел и здрав их зрак.
Борода предорогая!.. и т. д.
Если правда, что планеты
Нашему подобны светы,
Конче в оных мудрецы
И всех пуще там жрецы
Уверяют бородою,
Что нас нет здесь головою.
Скажет кто: мы вправды тут,
В струбе там того сожгут.
Борода предорогая!.. и т. д.
Если кто невзрачен телом
Или в разуме незрелом;
Если в скудости рожден
Либо чином не почтен,
Будет взрачен и рассуден,
Знатен чином и не скуден
Для великой бороды:
Таковы ее плоды!
Борода предорогая!.. и т. д.
О прикраса золотая,
О прикраса даровая,
Мать дородства и умов,
Мать достатков и чинов,
Корень действий невозможных,
О завеса мнений ложных!
Чем могу тебя почтить,
Чем заслуги заплатить?
Борода предорогая!.. и т. д.
Через многие расчосы
Заплету тебя я в косы,
И всю хитрость покажу,
По всем модам наряжу.
Через разные затеи
Завивать хочу тупеи:
Дайте ленты, кошельки
И крупичатой муки.
Борода предорогая!.. и т. д.
Ах, куда с добром деваться?
Все уборы не вместятся:
Для их многого числа
Борода не доросла.
Я крестьянам подражаю
И как пашню удобряю.
Борода, теперь прости,
В жирной влажности расти.
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
Между концом 1756 года и февралем 1757 года
Ночною темнотою
Ночною темнотою
Покрылись небеса,
Все люди для покою
Сомкнули уж глаза.
Внезапно постучался
У двери Купидон,
Приятный перервался
В начале самом сон.
«Кто так стучится смело?» —
Со гневом я вскричал.
«Согрей обмерзло тело, —
Сквозь дверь он отвечал. —
Чего ты устрашился?
Я мальчик, чуть дышу,
Я ночью заблудился,
Обмок и весь дрожу».
Тогда мне жалко стало,
Я свечку засветил,
Не медливши нимало,
К себе его пустил.
Увидел, что крилами
Он машет за спиной,
Колчан набит стрелами,
Лук стянут тетивой.
Жалея о несчастье,
Огонь я разложил
И при таком ненастье
К камину посадил.
Я теплыми руками
Холодны руки мял,
Я крылья и с кудрями
Дос_у_ха выжимал.
Он чуть лишь ободрился,
«Каков-то, — молвил, — лук,
В дожже, чать, повредился».
И с словом стр_е_лил вдруг.
Тут грудь мою пронзила
Преострая стрела
И сильно уязвила,
Как злобная пчела.
Он громко засмеялся
И тотчас заплясал.
«Чего ты испугался? —
С насмешкою сказал. —
Мой лук еще годится,
И цел и с тетивой;
Ты будешь век крушиться
Отнынь, хозяин мой».
Под Медведицей небесной,
Средь ночныя темноты,
Как на мир сей сон всеместный
Сыпал маковы цветы;
Как спокойно все уж спали
Отягченные трудом,
Слышу, в двери застучали
Кто-то громко вдруг кольцом.
«Кто, — спросил я, — в дверь стучится
И тревожит сладкий сон?»
«Отвори, чего страшиться? —
Отвечал мне Купидон. —
Я ребенок, как-то сбился
В ночь безлунную с пути,
Весь дождем я замочился,
Не найду, куда идти».
Жаль его мне очень стало:
Встал и высек я огня;
Отворил лишь двери мало,
Прыг дитя перед меня.
В туле лук на нем и стрелы;
Я к огню с ним поспешил,
Тер руками руки мерзлы,
Кудри влажные сушил.
Он, успел лишь обогреться,
«Ну, посмотрим-ка, — сказал, —
Хорошо ли лук мой гнется?
Не испорчен ли чем стал?»
Молвил и стрелу мгновенно
Острую в меня пустил,
Ранил сердце мне смертельно
И, смеяся, говорил:
«Не тужи, мой лук годится,
Тетива еще цела».
С тех пор начал я крушиться,
Как любви во мне стрела.
1747 год
*****
Разговор с Анакреоном
Анакреон
Ода I
Мне петь было о Трое,
О Кадме мне бы петь,
Да гусли мне в покое
Любовь велят звенеть.
Я гусли со струнами
Вчера переменил
И славными делами
Алкида возносил;
Да гусли поневоле
Любовь мне петь велят,
О вас, герои, боле,
Прощайте, не хотят.
Ломоносов
Ответ
Мне петь было о нежной,
Анакреон, любви;
Я чувствовал жар прежней
В согревшейся крови,
Я бегать стал перстами
По тоненьким струнам
И сладкими словами
Последовать стопам.
Мне струны поневоле
Звучат геройский шум.
Не возмущайте боле,
Любовны мысли, ум;
Хоть нежности сердечной
В любви я не лишен,
Героев славой вечной
Я больше восхищен.
Анакреон
Ода XXIII
Когда бы нам возможно
Жизнь было продолжить,
То стал бы я не ложно
Сокровища копить,
Чтоб смерть в мою годину,
Взяв деньги, отошла
И, за откуп кончину
Отсрочив, жить дала;
Когда же я то знаю,
Что жить положен срок,
На что крушусь, вздыхаю,
Что мзды скопить не мог;
Не лучше ль без терзанья
С приятельми гулять
И нежны воздыханья
К любезной посылать.
Ломоносов
Ответ
Анакреон, ты верно
Великой философ,
Ты делом равномерно
Своих держался слов.
Ты жил по тем законам,
Которые писал,
Смеялся забобонам,
Ты петь любил, плясал;
Хоть в вечность ты глубоку
Не чаял больше быть,
Но славой после року
Ты мог до нас дожить;
Возьмите прочь Сенеку,
Он правила сложил
Не в силу человеку,
И кто по оным жил?
Анакреон
Ода XI
Мне девушки сказали:
«Ты дожил старых лет»,
И зеркало мне дали:
«Смотри, ты лыс и сед».
Я не тужу ни мало,
Еще ль мой волос цел.
Иль темя гладко стало,
И весь я побелел;
Лишь в том могу божиться,
Что должен старичок
Тем больше веселиться,
Чем ближе видит рок.
Ломоносов
Ответ
От зеркала сюда взгляни, Анакреон,
И слушай, что ворчит, нахмурившись, Катон:
«Какую вижу я седую обезьяну?
Не злость ли адская, такой оставя шум,
От ревности на смех склонить мой хочет ум?
Однако я за Рим, за вольность твердо стану,
Мечтаниями я такими не смущусь
И сим от Кесаря кинжалом свобожусь».
Анакреон, ты был роскошен, весел, сладок,
Катон старался ввесть в республику порядок;
Ты век в забавах жил и взял свое с собой,
Его угрюмством в Рим не возвращен покой;
Ты жизнь употреблял как временну утеху,
Он жизнь пренебрегал к республики успеху;
Зерном твой отнял дух приятной виноград,
Ножем он сам, себе был смертный супостат;
Беззлобно роскошь в том была тебе причина,
Упрямка славная была ему судьбина;
Несходства чудны вдруг и сходства понял я,
Умнее кто из вас, другой будь в том судья.
Анакреон
Ода XXVIII
Мастер в живопистве первой,
Первой в Родской стороне,
Мастер, научен Минервой,
Напиши любезну мне.
Напиши ей кудри черны,
Без искусных рук уборны,
С благовонием духов,
Буде способ есть таков.
Дай из роз в лице ей крови
И как снег представь белу,
Проведи дугами брови
По высокому челу,
Не сведи одну с другою.
Не расставь их меж собою,
Сделай хитростью своей,
Как у девушки моей;
Цвет в очах ея небесной,
Как Минервин, покажи
И Венерин взор прелестной
С тихим пламенем вложи,
Чтоб уста без слов вещали
И приятством привлекали
И чтоб их безгласна речь
Показалась медом течь;
Всех приятностей затеи
В подбородок умести
И кругом прекрасной шеи
Дай лилеям расцвести,
В коих нежности дыхают,
В коих прелести играют
И по множеству отрад
Водят усумненной взгляд;
Надевай же платье ало
И не тщись всю грудь закрыть,
Чтоб, ее увидев мало,
И о прочем рассудить.
Коль изображенье мочно.
Вижу здесь тебя заочно,
Вижу здесь тебя, мой свет;
Молви ж, дорогой портрет.
Ломоносов
Ответ
Ты счастлив сею красотою
И мастером, Анакреон,
Но счастливей ты собою
Чрез приятной лиры звон;
Тебе я ныне подражаю
И живописца избираю.
Дабы потщился написать
Мою возлюбленную Мать.
О мастер в живопистве первой,
Ты первой в нашей стороне,
Достоин быть рожден Минервой,
Изобрази Россию мне,
Изобрази ей возраст зрелой
И вид в довольствии веселой,
Отрады ясность по челу
И вознесенную главу;
Потщись представить члены здравы,
Как должны у богини быть,
По плечам волосы кудрявы
Признаком бодрости завить,
Огонь вложи в небесны очи
Горящих звезд в средине ночи,
И брови выведи дугой,
Что кажет после туч покой;
Возвысь сосцы, млеком обильны,
И чтоб созревша красота
Являла мышцы, руки сильны,
И полны живости уста
В беседе важность обещали
И так бы слух наш ободряли,
Как чистой голос лебедей,
Коль можно хитростью твоей;
Одень, одень ее в порфиру,
Дай скипетр, возложи венец,
Как должно ей законы миру
И распрям предписать конец;
О коль изображенье сходно,
Красно, любезно, благородно,
Великая промолви Мать,
И повели войнам престать.
Между 1756 и 1761 годами
Слайд 12Сообщение об АнакреонеАнакреон – древнегреческий поэт.Лирика Анакреона сохранилась в незначительных фрагментах.
Её основные мотивы – земные радости, чувственная любовь, вино, предпочтение беззаботной жизни в обществе милой подружки прочим занятиям.Сборник игривых стихотворений, написанных в духе Анакреона и ошибочно предписываемых ему, вызвал многочисленные подражания и распространился в европейских литературах Возрождения и Просвещения. Стихи такого рода относятся к анакреотике (анакреотической поэзии).В России переводили предписываемые Анакреону стихи и писали анакреотические стихотворения М.В.Ломоносов, Г.Р.Державин, К.Н.Батюшков, А.С.Пушкин и поэты «пушкинской плеяды» (П.А.Вяземский, А.А.Дельвиг, Н.М.Языков) и мн.др.
Вечернее размышление о божием величестве при случае великого северного сияния
Лице свое скрывает день;
Поля покрыла мрачна ночь;
Взошла на горы черна тень;
Лучи от нас склонились прочь;
Открылась бездна звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна.
Песчинка как в морских волнах,
Как мала искра в вечном льде,
Как в сильном вихре тонкий прах,
В свирепом как перо огне,
Так я, в сей бездне углублен,
Теряюсь, мысльми утомлен!
Уста премудрых нам гласят:
Там разных множество светов;
Несчетны солнца там горят,
Народы там и круг веков:
Для общей славы божества
Там равна сила естества.
Но где ж, натура, твой закон?
С полночных стран встает заря!
Не солнце ль ставит там свой трон?
Не льдисты ль мещут огнь моря?
Се хладный пламень нас покрыл!
Се в ночь на землю день вступил!
О вы, которых быстрый зрак
Пронзает в книгу вечных прав,
Которым малый вещи знак
Являет естества устав,
Вам путь известен всех планет, —
Скажите, что нас так мятет?
Что зыблет ясный ночью луч?
Что тонкий пламень в твердь разит?
Как молния без грозных туч
Стремится от земли в зенит?
Как может быть, чтоб мерзлый пар
Среди зимы рождал пожар?
Там спорит жирна мгла с водой;
Иль солнечны лучи блестят,
Склонясь сквозь воздух к нам густой;
Иль тучных гор верхи горят;
Иль в море дуть престал зефир,
И гладки волны бьют в эфир.
Сомнений полон ваш ответ
О том, что окрест ближних мест.
Скажите ж, коль пространен свет?
И что малейших дале звезд?
Несведом тварей вам конец?
Скажите ж, коль велик творец?
1743 год
*****
Михаил Ломоносов — Свинья в лисьей коже: Стих
Надела на себя Свинья Лисицы кожу, Кривляя рожу, Моргала, Таскала длинной хвост и, как лиса, ступала; Итак, во всем она с лисицей сходна стала. Догадки лишь одной свинье недостает: Натура смысла всем свиньям не подает. Но где ж могла свинья лисицы кожу взять? Нетрудно то сказать. Лисица всем зверям подобно умирает, Когда она себе найти, где есть, не знает. И люди с голоду на свете много мрут, А паче те, которы врут. Таким от рока суд бывает, Он хлеб их отымает И путь им ко вранью тем вечно пресекает. В наряде сем везде пошла свинья бродить И стала всех бранить. Лисицам всем прямым, ругаясь, говорила: «Натура-де меня одну лисой родила, А вы-де все ноги не стоите моей, Затем что родились от подлых вы свиней.
Основные литературные произведения М.В. Ломоносова
Полное собрание сочинений Ломоносова
- Ода блаженныя памяти Государыне Императрице Анне Иоанновне на победу над турками и татарами и на взятие Хотина 1739 года
- Ода на день рождения Её Величества Государыни Императрицы Елизаветы Петровны, самодержицы всероссийския, 1746 года
- Ода на день восшествия на всероссийский престол Ее Величества Елизаветы Петровны, 1747 года
- «Утреннее размышление о божием величестве» (1743)
- Вечернее размышление о божием величестве при случае великого северного сияния (1743)
- «Я знак бессмертия себе воздвигнул…» (1747)
- «Ночною темнотою покрылись небеса…» (1747)
- «Лишь только дневной шум замолк…» (1747)
- Письмо к его высокородию Ивану Ивановичу Шувалову 18 августа 1750 г.
- Письмо о пользе стекла к высокопревосходительному господину генералу-поручику, действительному её императорского величества камергеру, Московского университета куратору и орденов Белого Орла, Святого Александра и Святыя Анны кавалеру Ивану Ивановичу Шувалову, писанное 1752 г.
- Стихи, сочиненные на дороге в Петергоф, когда я в 1761 году ехал просить о подписании привилегии для академии, быв много раз прежде за тем же
- Гимн бороде (1757)
- Разговор с Анакреоном (между 1758 и 1761)
- Надпись к статуе Петра Великого
- Неоконченная героическая поэма о Петре Великом «Петрида»
- Теория «трех штилей» Ломоносова
- Основание Московского университета им. Ломоносова
Слайд 5Сообщение учащегося о ссоре Ломоносова с профессорами академии.Однажды в Академическом собрании,
раздражённый оскорбительными и несправедливыми действиями Шумахера, Миллера и Винсгейма, Ломоносов на виду у всех показал Винсгейму кукиш. Столь же резко обошёлся он и с другим приспешником Шумахера, молодым адъюнктом И.Трускотом, незаслуженно получившим эту должность: «Ты что за человек? Ты адъюнкт. Кто тебя делал? Шумахер! Говори со мною по-латыни!» Но Трускот не знал латыни, хотя лица, занимающие научные должности в академии, обязаны были по тем временам владеть латинским языком. Показав беспомощность Трускота, Ломоносов заключил: «Ты никуда не годишься и недостойно произведен». И долго ещё слышались негодования его. Шумахера же, как подтверждают свидетели, он «вором назвал и прочих господ профессоров также бранил». Самому же Винсгейму в заключение пригрозил «поправить все зубы», если он вздумает пожаловаться. Таков был Ломоносов: терпеть несправедливость, невежество он не мог.
М. В. Ломоносов. Басни
По изд.: Русская басня XVIII—XIX века — Л.: Советский писатель, 1949, комментарии по изд.: М.В. Ломоносов. Избранные произведения. Л.: Советский писатель, 1986
Басни в творчестве М. В. Ломоносова занимают скромное место. Давая русской литературе образцы самых разнообразных жанров, Ломоносов, вероятно, специально для своей «Риторики» написал в 40-х годах три басни, которые впоследствии неоднократно перепечатывались. Впервые они были напечатаны в «Кратком руководстве к красноречию», книга I, Риторика, СПб., 1748, §§ 306, 307, 308, стр. 303—305. Здесь печатаются по этому тексту.
- „Лишь только дневной шум замолк…»
- „Жениться хорошо, да много и досады…» (См. Жан де Лафонтен. «Жениться хорошо, да много и досады…»)
- „Послушайте, прошу, что старому случилось…»
***
Вольный перевод басни Лафонтена (кн. 3, № 3). Рит. 1748. — Соч. 1759.
Лишь только дневной шум замолк, Надел пастушье платье волк, И взял пастушей посох в лапу, Привесил к поясу рожок, На уши вздел широку шляпу И крался тихо сквозь лесок На ужин для добычи к стаду. Увидев там, что Жучко спит, Обняв пастушку, Фирс храпит, И овцы все лежали сряду, Он мог из них любую взять; Но, не довольствуясь убором, Хотел прикрасить разговором И именем овец назвать. Однако чуть лишь пасть разинул, Раздался в роще волчей вой. Пастух свой сладкой сон покинул, И Жучко с ним бросился в бой; Один дубиной гостя встретил, Другой за горло ухватил; Тут поздно бедный волк приметил, Что чересчур перемудрил, В полах и в рукавах связался, И волчьим голосом сказался. Но Фирс недолго размышлял, Убор с него и кожу снял. Я притчу всю коротким толком Могу вам, господа, сказать: Кто в свете сем родился волком, Тому лисицей не бывать.
<1747>
Вольный перевод отрывка из басни Лафонтена (кн. 3, № 1). Рит. 1748. — Соч. 1759.
Послушайте, прошу, что старому случилось, Когда ему гулять за благо рассудилось. Он ехал на осле, а следом парень шол; И только лишь с горы они спустились в дол, Прохожей осудил тотчас его на встрече: «Ах, как ты малому даешь бресть толь далече?» Старик сошол с осла и сына посадил, И только лишь за ним десяток раз ступил, То люди начали указывать перстами: «Такими вот весь свет наполнен дураками: Не можно ль на осле им ехать обоим?» Старик к ребенку сел и едет вместе с ним. Однако, чуть минул местечка половину, Весь рынок закричал: «Что мучишь так скотину?» Тогда старик осла домой поворотил И, скуки не стерпя, себе проговорил: «Как стану я смотреть на все людские речи, То будет и осла взвалить к себе на плечи».
<1747>
НАДПИСИ «К СТАТУЕ ПЕТРА ВЕЛИКОГО»
Се образ изваян премудрого героя,
Что, ради подданных лишив себя покоя,
Последний принял чин и царствуя служил,
Свои законы сам примером утвердил,
Рожденны к скипетру простер в работу руки,
Монаршу власть скрывал, чтоб нам открыть науки.
Когда он строил град, сносил труды в войнах,
В землях далеких был и странствовал в морях,
Художников сбирал и обучал солдатов,
Домашних побеждал и внешних сопостатов;
И, словом, се есть Петр, отечества Отец.
Земное божество Россия почитает,
И столько олтарей пред зраком сим пылает,
Коль много есть ему обязанных сердец.
Елисавета здесь воздвигла зрак Петров
К утехе Россов всех, но кто он был таков,
Гласит сей град и флот, художества и войски,
Гражданские труды и подвиги геройски.
Металл, что пламенем на брани устрашает,
В Петровом граде се Россиян утешает,
Изобразив в себе лица его черты;
Но если бы его душевны красоты
Изобразить могло притом раченье наше,
То был бы образ сей всего на свете краше.
Зваянным образам, что в древни времена
Героям ставили за славные походы,
Невежеством веков честь божеска дана,
И чтили жертвой их последовавши роды,
Что вера правая творить всегда претит,
Но вам простительно, о поздные потомки.
Когда, услышав вы дела Петровы громки,
Поставите олтарь пред сей геройский вид;
Мы вас давно своим примером оправдали
Чудясь делам его, превысшим смертных сил,
Не верили, что он един от смертных был,
Но в жизнь его уже за бога почитали.
Гремящие по всем концам земным победы
И Россов чрез весь свет торжествовавших следы,
Собрание наук, исправленны суды,
Пременное в реках течение воды,
Покрытый флотом понт, среди волн грады новы
И протчие дела увидев смерть Петровы
Рекла: «Сей человек предел мой нарушил
И доле в мире сем Мафусаила жил».
Так, лета по делам считая, возгласила
И в гроб великого сего героя скрыла.
Но образом его красуется сей град.
Взирая на него, Перс, Турок, Гот, Сармат
Величеству лица геройскаго чудится
И мертвого в меди бесчувственной страшится.
Между 1743 и 1747 годами.
Анализ и основная мысль надписей «К статуе Петра великого» (Ломоносов М. В.)
В Надписи «К СТАТУЕ ПЕТРА ВЕЛИКОГО» Ломоносов проявляет себя как приверженец монархии, истинный патриот, что не удивительно, так как, даже спустя годы его обучения за границей, он возвращается на Родину. Скорее всего, Михаил Васильевич разделял взгляды западников, а не славянофилов, на что, возможно, повлияло поездка в Европу. Именно поэтому в своем произведении он дает положительный отзыв всем реформам Петра Первого, упуская любые негативные последствия для простого народа. Мы видим, что «игра», по — мнению Ломоносова, стоила свеч. И что он, как человек своим трудом и талантом добившийся успеха, понимает, что не бывает блестящих результатов без значительных жертв. Мы видим, что оправдания жестокости Петра автор находит в желании Императора помочь своим подданным. И действительно, мы можем сравнить управление государством с работой опытного врача, где для того, чтобы исцелить болезнь нужно причинить некую боль пациенту, но только для того, чтобы он в последствии начал жить здоровой полноценной жизнью. Образ же самого Петра поэт превозносит и доводит его чуть ли не до уровня Бога: «Но в жизнь его уже за бога почитали». Он подчеркивает сильный дух, волевой характер, принципиальность, трудолюбие и многие другие положительные качества первого Императора Российской Империи: «Се образ изваян премудрого героя, что, ради подданных лишив себя покоя, последний принял чин и царствуя служил, свои законы сам примером утвердил…». Читая это произведение, действительно переполняешься гордостью за Отчизну и ее «Отца». Это произведение является попыткой увековечить бессмертный лик одного из главных героев не только своего времени, но и своей страны, всю красоту его души, которую невозможно передать созданием каменной бездушной статуи, как это признает сам поэт: «Но если бы его душевны красоты изобразить могло притом раченье наше, то был бы образ сей всего на свете краше». Таким образом, мы видим ту цель, которую преследовал Михаил Васильевич — передать словами то, что невозможно уловить лишь по чертам лица и внешней оболочки, так как поставить памятник такому человеку — это слишком малая благодарность за то, что он сделал.
- «Ода на день восшествия на престол Елисаветы Петровны«
- «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния»
Слайд 14Почему Анакреон обращается к образу цикады? Сообщение о цикадеЦикада — это членистоногое
насекомое. Обычно цикады бывают длиной от 1 до 5 см, но некоторые тропические виды могут быть длиной до 15 см. У цикады есть два больших выпуклых глаза по бокам головы и три маленьких глаза между ними, поэтому считается, что она заблаговременно может обнаружить приближение врагов.Цикады, объясняет Сократ, изначально произошли от людей, которые жили раньше времени муз. Когда пришли музы и начали петь, некоторые человеческие существа пришли в такой восторг, что забыли о еде и хотели лишь петь, что привело их к смерти. Эти воздыхатели муз превратились в цикад, их задача заключалась в том, чтобы сообщать музам, кто из людей в наибольшей степени посвятил себя музам и какой именно из муз.
Анализ стихотворения Ломоносова «Стихи, сочиненные на дороге в Петергоф»
Стихотворение написано летом 1761 года. Для Михаила Васильевича, который является ученым-энциклопедистом, выдающимся мыслителем и настоящим патриотом, поводами для философских обобщений служили не только небесные светила и масштабные исторические события, но, как видно, и создания живой природы. Причем часто облекал он их в стихотворную форму.
Стихотворение, как и следует из его названия, написано в дороге, в редкую минуту досуга, умудренным жизнью человеком, утомленным хлопотами по университетским делам. Считается, что оно является вольным переложением анакреонтического стиха. Но в нем читается преимущественно сожаление и усталость. Поэта тяготит зависимость, в том числе материальная, от двора, необходимость общения с недалекими и жадными царедворцами.
Средства художественной выразительности, использованные автором: инверсия – «кузнечик дорогой», «у многих ты в глазах»; метафоры – «одарен счастьем», «ангел во плоти»; риторические восклицания – «Коль больше … ты …одарен!», «…ты бесплотен!»; антитеза – «ты …тварь, но … ты царь»; эллипсис – «препровождаешь – проводишь – (ты) жизнь»; лексический повтор – «ты блажен, ты … одарен, ты тварь, ты…царь, ты ангел, ты бесплотен, ты скачешь…», «коль много…, коль больше»; синтаксический параллелизм – «не просишь ни о чем, не должен никому»; эпитеты – «дорогой кузнечик», «медвяная роса (липкая сладкая жидкость, выделяемая листьями)», «презренна тварь». Заметим, что слово «тварь» не имеет негативной коннотации, а употребляется в значении «живое существо, творение, создание».
Эпитет «блажен» контексте стихотворения приобретает значение «счастлив». К лексике высокого стиля можно отнести усечение «пред» – «перед», а к разговорной – искажение падежной формы «в дому». В тексте много устаревших оборотов, требующих пояснения: «коль много» – в значении «как, насколько»; «коль больше» – «насколько (же) больше».
Длинный ряд однородных сказуемых призван всесторонне описать жизнь веселого кузнечика – «скачешь, поешь, свободен, беззаботен, видишь, не просишь, не должен». Он же описывает все, что недоступно самому автору.
Можно сказать, маститый ученый в минуту уныния завидует беззаботному кузнечику. В отличие от него, кузнечик довольствуется тем, что имеет, живет одним днем. Такая жизнь заповедана и человеку, но он не в состоянии достичь гармонии, которая доступна насекомому – «ты перед нами царь!» Последний стих оригинален и автобиографичен – заботы разного рода тяготили Михаила Васильевича до последних дней.
Рубрики стихотворения: Анализ стихотворений ✑ Короткие стихи ✑
