Тема, жанр и литературное направление
Стихотворение написано в редком у Анненского жанре гражданской лирики. Вместе с тем, по словам литературоведа П. Громова, во всей русской лирике 1900-х годов «стихов такой лирической силы, при одновременной ясной гражданственности, конечно нет».
Тема стихотворения задана его подзаголовком: «Из стихов кошмарной совести». Эта тема – ответственность интеллигента, художника, далёкого от политики, за массовое и грубое насилие в его стране. В данном стихотворении тема ответственности явно отягощена темой угнетения больших и малых народов – Российской империи как тюрьмы народов (недаром мотив тюрьмы обозначен уже в первом стихе). Тайно же она отягощена ещё и темой Петербурга (ср. стихотворение Анненского «Петербург») – российской столицы, построенной на чужой, завоёванной земле, где, если верить Пушкину, царь-основоположник ещё застал «приют убогого чухонца».
«Чухонцами» русские презрительно именовали всех своих финно-угорских соседей, в том числе эстонцев. «Старые эстонки» Анненского, вобрав в себя все эти мотивы и заканчиваясь строкой «Неотвязные эти чухонки», таким образом далеко выходят за рамки политического отклика на злобу дня. Это стихотворение – выражение ясной, принципиальной антиимперской позиции поэта-гражданина.
Композиция
Стихотворение «Снег» состоит из 5 катренов. Композиционно его можно разделить на две части.
Первая часть – это первые два четверостишия, в которых автор пишет о неприятных для него нюансах зимы. Следует отметить, что Иннокентий Фёдорович провёл параллель между временем года «зима» и «зимним» возрастом человека
То есть, строки «от нее даже дыму не уйти в облака…» можно расшифровать, как неизбежность старости и всех изменений, связанных с возрастом.
Вторая композиционная часть – это последующие 3 строфы, в которых автор, напротив, концентрирует всё своё и наше внимание на прекрасной детали – снеге.
Также можно отделить от второй части крайнюю строфу, обосновав это тем, что, по содержанию и настроению, она выделяется как из второй части, так и из стихотворения в целом. Третье четверостишие – это мысли о том, что весна уже не наступит. «На томительной грани всесожженья весны» — это размышление, предчувствие приближения ухода.
Опять же, проводя параллель и сопоставляя данное стихотворение с жизнью поэта, можно назвать его прощанием с жизнью, друзьями, творчеством.
- Первая часть стихотворения – это описания тягот прогрессирующего недуга автора.
- Вторую часть можно назвать поиском чего-то хорошего в сложившихся обстоятельствах, или же вторая часть – это тёплые воспоминания о прожитой жизни.
- Третья часть – это смирение.
LiveInternetLiveInternet
Иннокентий Фёдорович Анненский
Узорные ткани так зыбки, Горячая пыль так бела,- Не надо ни слов, ни улыбки: Останься такой, как была;
Останься неясной, тоскливой, Осеннего утра бледней Под этой поникшею ивой, На сетчатом фоне теней…
Минута — и ветер, метнувшись, В узорах развеет листы, Минута — и сердце, проснувшись, Увидит, что это — не ты…
Побудь же без слов, без улыбки, Побудь точно призрак, пока Узорные тени так зыбки И белая пыль так чутка…
Обычному читателю творчество Иннокентия Фёдоровича Анненского (1855 – 1909) не слишком знакомо. В школьной программе больше внимания уделяется акмеистам и футуристам, например, лирике Анны Ахматовой, Николая Гумилева, Осипа Мандельштама и других поэтов. Хотя на них оказали значительное влияние именно работы Иннокентия Фёдоровича. В них раскрывается тонкая чувствующая натура и великолепное мастерство владения словом, способным заставить самого читателя откликнуться на образы произведения.
Хорошим примером такой лирики может стать стихотворение «Минута». С первых мгновений чтения оно погружает читателя в особую атмосферу. С помощью высокохудожественных эпитетов («узорные тени», «горячая пыль», «на сетчатом фоне теней») поэт рисует странную картину, где очертания нечетки и расплывчаты, а краски приглушены. Интересно, что автор ни разу не произносит слово «мираж», но из текста произведения, из его настроения, читатель догадывается, что имеется в виду это явление. Для создания такого эффекта поэт прибегает к различным словам, имеющим схожий смысл и наталкивающим на осознание: «призрак», «зыбки», «неясной».
Особенность этого произведения также в том, что при сравнительно небольшом объеме оно способно окутать своей необыкновенной атмосферой и оставить читателя еще долго размышлять над ним. Всего четыре простых четверостишия с понятной композицией. В первой строфе автор знакомит читателя с пейзажем и действующими лицами, одно из которых – он сам. Вторая строфа добавляет деталей:
Останься неясной, тоскливой, Осеннего утра бледней Под этой поникшею ивой…
Читатель уже может представить себе, как выглядит загадочная женщина, к которой обращается лирический герой; увидеть окружающую персонажей природу. Но вот происходит кульминация. В третьем четверостишии порыв ветра открывает глаза герою на то, что он принимал желаемое за действительное:
Минута — и сердце, проснувшись, Увидит, что это — не ты…
Словно стук сердца звучит дважды произнесенное слово «минута». Этот рефрен усиливает ощущение, что время останавливается. К этому приему автор прибегает еще раз, повторяя начальные строчки, но в перестроенном порядке. Это символизирует изменившееся отношение героя, который, тем не менее, пока не готов принимать правду. Он просит мираж, как и в первой строфе, побыть «без слов, без улыбки», чтобы не развеять это призрачное волшебство.
pishi-stihi.ru
«Смычок и струны» И.Анненский
«Смычок и струны» Иннокентий Анненский
Какой тяжелый, темный бред! Как эти выси мутно-лунны! Касаться скрипки столько лет И не узнать при свете струны!
Кому ж нас надо? Кто зажег Два желтых лика, два унылых… И вдруг почувствовал смычок, Что кто-то взял и кто-то слил их.
«О, как давно! Сквозь эту тьму Скажи одно: ты та ли, та ли?» И струны ластились к нему, Звеня, но, ластясь, трепетали.
«Не правда ль, больше никогда Мы не расстанемся? довольно. » И скрипка отвечала да, Но сердцу скрипки было больно.
Смычок все понял, он затих, А в скрипке эхо все держалось… И было мукою для них, Что людям музыкой казалось.
Но человек не погасил До утра свеч… И струны пели… Лишь солнце их нашло без сил На черном бархате постели.
Анализ стихотворения Анненского «Смычок и струны»
Символизм как литературное явление был весьма распространен в России на рубеже 19 и 20 веков. Одним из приверженцев этого направления являлся поэт Иннокентий Анненский, который оставил довольно скромное литературное наследие. Однако при этом его поэтические произведения безупречны с точки зрения стилистики символизма, они настолько образны и изящны, что и спустя 100 лет воспринимаются так, будто бы были написаны только вчера. Заслуга в этом не только самого Анненского, но и французских поэтов, которые автор с удовольствием переводил на русский язык, впитывая в себя хрупкость их слога и черпая вдохновение в витиеватых фразах. Что же касается творчества Анненского, то одним из христоматийных произведений, опубликованных при жизни поэта, стало стихотворение «Смычок и скрипка», созданное в 1908 году.
Не секрет, что музыка является одним из способов выражения человеческих чувств. Однако Анненский воспринимал ее как источник вдохновения и один из символов жизни. Поэтому неудивительно, что в стихотворении «Смычок и скрипка» автор провел параллель между людьми и неодушевленными предметами, наделив последних умением ощущать боль и радость, любовь и безразличие.
Героями этого произведения являются скрипка и смычок, которые людьми всегда воспринимаются, как единое целое. Однако это не так, потому что они воссоединяются лишь тогда, когда звучит музыка. Точнее, по воле исполнителя музыка может возникнуть тогда, когда смычок нежно касается струн скрипки. В этом Анненский увидел высший символ взаимоотношений между мужчиной и женщиной, которые, встретившись после разлуки, словно скрипка и смычок, не смогли поначалу даже узнать друг друга. Но некто невидимый вновь толкнул их в объятия и «вдруг почувствовал смычок, что кто-то взял и кто-то слил их».
Для всех, кто был очевидцем того, что происходило, не было в увиденном ничего удивительного. Ведь скрипка и смычок рождены для того, чтобы звучала музыка. Но Анненский увидел в этом не просто набор нот и музыкальных фраз, а диалог двух живых душ, которые встретились для того, чтобы вновь расстаться. «И было мукою для них, что людям музыкой казалось», — отмечает поэт. Он видит гораздо больше, чем другие, поэтому может понять, что на самом деле означает союз скрипки и смычка. Проводя параллель с миром людей, автор делает одно удивительное открытие, убеждаясь, что и в союзе между мужчиной и женщиной всегда присутствует чья-то воля. Когда влюбленные встречаются или же расстаются, мы привыкли считать это судьбой. Но мало кто задумывается о том, что изменить ее не под силу даже тем, кто готов горы свернуть ради своей «половинки». В итоге чувство любви нередко сопровождается ощущением собственного бессилия, ведь нам не дано знать, что произойдет в следующий момент. Смычку и скрипке в этом отношении повезло, так как «человек не погасил до утра свеч… И струны пели». Земная же любовь не может похвастаться таким постоянством и жертвенностью. Ведь каждый человек, в первую очередь, ощущает собственную боль, а уж потом пытается представить, что чувствует в этот момент тот, кого он любит. Плюс ко всему, у скрипки и смычка есть еще одно преимущество: они всегда будут рядом, сложенные в одном футляре. Люди же, расставаясь, уходят друга от друга навсегда, и никакая музыка в мире не может заставить их вновь воссоединиться, забыв взаимные обиды. В этом, по мнению поэта, состоит отличие между одушевленными и неодушевленными предметами. Но при этом любой союз, даже речь идет о скрипке и смычке, является весьма символичным и в нем не может быть ничего случайного.
Тропы и образы
Среди таких сквозных образов и мотивов прежде всего отметим враждебное человеку Время, механическому течению которого всеми силами противится лирический герой («Не часы ж, не умеем мы тикать»). Даже и в данном, «политическом» стихотворении поэт не пытается осмыслить и воссоздать «объективную действительность» – он создаёт свою собственную реальность, реальность сна, в котором люди и вещи существуют по особенным внутренним законам художественного мира лирики Анненского.
Особенно многослоен и многозначен центральный, заглавный образ. Старые эстонки – и «печальные куклы», и одновременно (хоть об этом прямо не сказано) – древнегреческие Парки. Правда, они не ткут нить жизни, а «вяжут Свой чулок бесконечный и серый», но на поверку это выходит одно и то же, жизнь и совесть лирического героя всецело в их руках:
Особую роль в создании необычной, за душу хватающей образности как всегда у Анненского играют эпитеты: ночи тюремны и гулки, сны паутинны и тонки, их одежда темна и убога, чулок бесконечный и серый и т.д. Кроме ряда эпитетов, характеризующих эстонок, дана целая россыпь эпитетов, характеризующих русскую либеральную интеллигенцию: сердобольные газеты; пальцы руки твоей тонки; ты ж, о нежный, ты кроткий, ты тихий – и вдруг:
ИЗ «ТРИЛИСТНИКА СЕНТИМЕНТАЛЬНОГО»
ВЕРБНАЯ НЕДЕЛЯ
В. П. Xмара- Барщевскому
В жёлтый сумрак мертвого апреля,
Попрощавшись с звездною пустыней,
Уплывала Вербная неделя
На последней, на погиблой снежной льдине;
Уплывала в дымах благовонных,
В замираньи звонов похоронных,
От икон с глубокими глазами
И от Лазарей, забытых в чёрной яме.
Стал высоко белый месяц на ущербе,
И за всех, чья жизнь невозвратима,
Плыли жаркие слезы по вербе
На румяные щеки херувима.
14 апреля 1907
Царское Село
СТАРАЯ ШАРМАНКА
Небо нас совсем свело с ума:
То огнем, то светом нас слепило,
И, ощерясь зверем, отступила
За апрель упрямая зима.
Чуть на миг сомлеет в забытьи —
Уж опять на брови шлем надвинут,
И под наст ушедшие ручьи,
Не допев, умолкнут и застынут.
Но забыто прошлое давно,
Шумен сад, а камень бел и гулок,
И глядит раскрытое окно,
Как трава одела закоулок.
Лишь шарманку старую знобит,
И она в закатном мленьи мая
Всё никак не смелет злых обид,
Цепкий вал кружа и нажимая.
И никак, цепляюсь, не поймет
Этот вал, что не к чему работа,
Что обида старости растет
На шипах от муки поворота.
219
Но когда б и понял старый вал,
Что такая им с шарманкой участь,
Разве б петь, кружась, он перестал
Оттого, что петь нельзя, не мучась?..
<1907>
И. Анненский. Стихи о любви
Мучительный сонет
Едва пчелиное гуденье замолчало, Уж ноющий комар приблизился, звеня. Каких обманов ты, о сердце, не прощало Тревожной пустоте оконченного дня?
Мне нужен талый снег под желтизной огня, Сквозь плотное стекло светящего устало, И чтобы прядь волос так близко от меня, Так близко от меня, развившись, трепетала.
Мне надо дымных туч с померкшей высоты, Круженья дымных туч, в которых нет былого, Полузакрытых глаз и музыки мечты,
И музыки мечты, еще не знавшей слова. О, дай мне только миг, но в жизни, не во сне, Чтоб мог я стать огнем или сгореть в огне!
Необыкновенно «вещны» и выразительны подробности внешнего мира: звенящий комар, желтизна огня, плотное стекло. Почему же мучителен для поэта этот мир? Отмечая насыщенность сонета «веяниями XX века» и в то же время наследием русской лирики — от фетовской пряди волос до тютчевского «О, небо, если бы хоть раз сей пламень развился по воле, и не томясь, не мучась доле, я просиял бы — и погас!»,— исследователь отвечает так: «В сонете Анненского человек измучен не страшным отталкивающим миром, а миром прекрасным в своих осязаемых подробностях. Перед ним совершенно реальные ценности — творчество, природа, любовь (то есть ценность другого человека). Трагедия же в том, что он не в силах реализоваться (стать огнем)». Это, несомненно, одно из лучших стихотворений поэта.
— «Милая, милая, где ж ты была Ночью в такую метелицу?» — «Горю и ночью дорога светла, К дедке ходила на мельницу».
— «Милая, милая, я не пойму Речи с словами притворными. С чем же ты ночью ходила к нему?» — «С чем я ходила? Да с зернами».
— «Милая, милая, зерна-то чьи ж? Жита я нынче не кашивал!» — «Зерна-то чьи, говоришь? Да твои ж. Впрочем, хозяин не спрашивал. »
— «Милая, милая, где же мука? Куль-то, что был под передником?» — «У колеса, где вода глубока. Лысый сегодня с наследником. »
15 апреля 1907 Царское Село
Стихотворение навеяно образом Гретхен из «Фауста» Гёте. См. во вступительной статье слова Ахматовой о том, какое впечатление произвело на нее «искусство передавать будничными словами оттенки лирических переживаний».
Есть любовь, похожая на дым: Если тесно ей — она дурманит, Дай ей волю — и ее не станет. Быть как дым,— но вечно молодым.
Есть любовь, похожая на тень: Днем у ног лежит—-тебе внимает. Ночью так неслышно обнимает. Быть как тень, но вместе ночь и день.
Сергей Владимирович фон-Штейн — литературный критик, один из молодых друзей Анненского, сотрудничал в журнале «Аполлон».
Весенний романс
Еще не царствует река, Но синий лед она уж топит; Еще не тают облака, Но снежный кубок солнцем допит,
Через притворенную дверь Ты сердце шелестом тревожишь. Еще не любишь ты, но верь: Не полюбить уже не можешь.
Среди миров
Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя. Не потому, чтоб я Ее любил, А потому, что я томлюсь с другими,
И если мне сомненье тяжело, Я У Нее одной молю ответа, Не потому, что от Нее светло, А потому, что с Ней не надо света.1901
В 1910-е годы стало одним из популярных романсов А. Вертинского.
Если б вдруг ожила небылица, На окно я поставлю свечу, Приходи. Мы не будем делиться, Всё отдать тебе счастье хочу!
Ты придешь и на голос печали, Потому что светла и нежна, Потому что тебя обещали Мне когда-то сирень и луна.
Но. бывают такие минуты, Когда страшно и пусто в груди. Я тяжел — и немой и согнутый. Я хочу быть один. уходи!
C a n z o n e (итал.) — песня.
Когда под черными крылами Склонюсь усталой головой И молча смерть погасит пламя В моей лампаде золотой.
Коль, улыбаясь жизни новой, И из земного жития Душа, порвавшая оковы, Уносит атом бытия,—
Я не возьму воспоминаний, Утех любви пережитых, Ни глаз жены, ни сказок няни, Ни снов поэзии златых,
Цветов мечты моей мятежной Забыв минутную красу, Одной лилеи белоснежной Я в лучший мир перенесу И аромат и абрис нежный.
Это — воистину стихи влюбленности в живое, в мир вне всякого «я». Обращаясь к выпускникам царскосельской гимназии, директором которой он был, Анненский так сформулировал свой идеал развитого человека: «желание властвовать не над другими, а над самим собой, контроль над собственным душевным миром». Как это похоже на его собственную лирику, сдержанную, строгую, чуждую безоглядному «раздеванию», «выплескиванию» собственных чувств, которым грешили многие его современники! Недаром в представлении Анненского поэт — не герой-одиночка, вознесенный над темной массой «неизбранных», но тот, кто «готов жить решительно за всех».
* * * Я думал, что сердце из камня, Что пусто оно и мертво: Пусть в сердце огонь языками Походит — ему ничего.
И точно: мне было не больно, А больно, так разве чуть-чуть. И все-таки лучше довольно, Задуй, пока можно задуть.
На сердце темно, как в могиле, Я знал, что пожар я уйму. Но вот. и огонь потушили, А я умираю в дыму.
«Снег» И.Анненский
От заоблачных нег — То сверкающе белый, То сиреневый снег…
И особенно талый, Когда, выси открыв, Он ложится усталый На скользящий обрыв,
Точно стада в тумане Непорочные сны — На томительной грани Всесожженья весны.
Анализ стихотворения Анненского «Снег»
Практически у каждого поэта есть свое любимое время года, которое ассоциируется с наиболее приятными воспоминаниями или же знаковыми событиями в жизни. Таким периодом для русского поэта Иннокентия Анненского была зима, которую автор неразрывно связывал не только с праздниками, но и с очищением земли, которая словно бы по мановению волшебной палочки может преобразиться за несколько часов, укутавшись в роскошную белую шаль.
Однако в свою последнюю зиму, чувствуя приближение смерти, Иннокентий Анненский написал весьма противоречивое стихотворение «Снег», в котором провел параллель между зимой и финалом жизни, указав, что именно в это время года мир впадает в тяжелую дрему. И далеко не каждому будет суждено дождаться пробуждения.
Говорят, что поэты обладают повышенной интуицией, поэтому могут предсказывать будущее. Видимо, Иннокентий Анненский чувствовал, что с каждой снежинкой, которая падала на землю в декабре 1909 года, судьба отмеряет часы его жизни. Их он посвятил созданию одно из самых известных своих произведений, которое впоследствии вошло в посмертный сборник, изданный друзьями
О том, насколько важно было для поэта стихотворение «Снег», свидетельствует и тот факт, что после трагической смерти в бумагах поэта было найдено пять различных версий этого произведения. Но лишь одна из них, которую автор посчитал наиболее значимой и удачной, была помещена в специальную папку для публикации
О чем же это стихотворение? В первую очередь о том, что автор устал нести свой крест, и уже не может так же, как и прежде, радоваться жизни, получая удовольствие от созерцания снегопада, скрывающего грязь и неприглядность окружающего мира. Автор пишет о том, что он с радостью полюбил бы зиму, «да обуза тяжка». Он понимает, что снежное убранство – это всего лишь временная маскировка, и за ней невозможно полностью скрыть все то, чего не хочется видеть. То же самое происходит и в душе поэта, который мечтает избавиться от тяжелых воспоминаний, думая о приятном, но при этом осознает – жизнь прожита, и как бы теперь он не пытался ее приукрасить в собственных воспоминаниях, это по сути, уже ничего не изменит.
Преображающийся мир за окном собственного имения кажется Анненскому убогим и непривлекательным. «Резанность линий», «нищенский лед», блеск которого лишь издали можно принять за сверкание драгоценных камней, отливающий сиреневой снег, холодный и безучастный – все это вызывает в душе поэта волну противоречивых чувств. С одной стороны, он все еще любит зиму с ее морозом и пронизывающим холодом. Но, с другой стороны, видит, что такое преклонение перед обычной сменой времен года – очередная попытка уйди от самого себя, спрятаться в иллюзорном мире, который рано или поздно рассыплется на тысячи мелких осколков, оставив в душе чувство горечи и разочарования .
В то же время поэт признается, что зима для него действительно является любимым временем года. Однако особенно трепетно он относится к тому периоду преображения природы, когда мягкий и уже начинающий таять снег «ложится усталый на скользящий обрыв». Анненский боготворит зиму за то, что она является предвестницей весны и дарит ему «непорочные сны», наполненные грезами, мечтами и надеждами. Но все же поэт понимает, насколько хрупкой является грань между настоящим и будущим, заглянуть в которое по силам далеко не каждому. И это осознание словно бы подводит черту под иллюзорностью бытия каждого человека, жизнь которого соткана из череды зим и весен, однако далеко не всем дано увидеть, как природа пробуждается от зимней спячки и преображается под ласковыми лучами теплого солнца.
«Две любви» А.Блок
«Две любви» Александр Блок
Любви и светлой, и туманной Равно изведаны пути. Они равно душе желанны, Но как согласье в них найти?
Несъединимы, несогласны, Они равны в добре и зле, Но первый — безмятежно-ясный,
Второй — в смятеньи и во мгле.
Ты огласи их славой равной, И равной тайной согласи, И, раб лукавый, своенравный, Обоим жертвы приноси!
Но трепещи грядущей кары, Страшись грозящего перста: Твои блаженства и пожары — Всё — прах, всё — тлен, всё — суета!
Анализ стихотворения Блока «Две любви»
Автобиографическая основа произведения несомненна: молодой поэт передает свои чувства, испытанные по отношению к двум женщинам, Ксении Садовской и Любови Менделеевой. С первой из них связано юношеское увлечение Блока. Роман с элегантной светской дамой, обремененной семейством, начался на немецком курорте, где юный поэт отдыхал вместе с матерью и тетками. Любовные переживания отразились не только в ранних творениях. «Давняя, незабвенная тень» «синеокой» красавицы вдохновила автора на создание поэтического цикла «Через двенадцать лет», в который вошли произведения 1909—1910 гг. Первая влюбленность сравнивается с «бесценным ларцом», перевязанным яркой ленточкой, «алой, как кровь».
Знакомство с юной гимназисткой Любой, будущей женой и земным прототипом возвышенно-мистического идеала, состоялось летом 1898 г. Оно определило и судьбу, и поэтическую жизнь автора.
Композиция стихотворения 1900 г. построена на антитезе. В душе героя живут две «желанные» любви — «светлая» и «туманная». Первый катрен заканчивается риторическим вопросом, обозначающим проблему «несогласья», дисгармонии мира чувств лирического «я».
Во втором катрене возникают новые характеристики эмоций, которые уподобляются погодным явлениям. Первая привязанность спокойная и «безмятежно-ясная», а вторая — сумеречная, «во мгле», с которой связывается мотив тревоги, «смятенья».
Заключительная часть стихотворения изображает способ, позволяющий герою разрешить внутренний конфликт. Примирение обоих чувств, осознание их одинаковой значимости способны успокоить душу «раба лукавого, своенравного».
Лирический субъект осознает недостатки предложенного решения: божественные силы расценят его как непростительное и накажут грешника. Страх перед «грядущей карой» смешивается с пониманием преходящей природы земных волнений, выраженной формулой о напрасной суете жизни.
Афоризм, завершающий «Две любви», восходит к известному изречению Екклесиаста. Юный поэт черпает мудрость не только из библейских источников: он перефразирует финальную языковскую строку из стихотворения «На смерть Тютчева»: «Все тлен, и миг, и суета!»
Романтическая проблематика стихотворения поддерживается на уровне стилевых и образных решений. «Две любви» — произведение, в котором юный Блок проявляет себя как продолжатель классических поэтических традиций.
ИЗ «ТРИЛИСТНИКА ИЗ СТАРОЙ ТЕТРАДИ»
СТАРАЯ УСАДЬБА
Сердце дома. Сердце радо. А чему?
Тени дома? Тени сада? Не пойму.
Сад старинный, всё осины — тощи, страх!
Дом — руины… Тины, тины что в прудах…
Что утрат-то!.. Брат на брата… Что обид!
Прах и гнилость… Накренилось… А стоит…
Чье жилище? Пепелище?.. Угол чей?
Мертвой нищей логови?ще без печей…
Ну как встанет, ну как глянет из окна:
«Взять не можешь, а тревожишь, старина!
Ишь затейник! Ишь забавник! Что за прыть!
Любит древних, любит давних ворошить…
Не сфальшивишь, так иди уж: у меня
Не в окошке, так из кошки два огня.
Дам и брашна — волчьих ягод, белены…
Только страшно — месяц за год у луны…
Столько вышек, столько лестниц — двери нет…
Встанет месяц, глянет месяц — где твой след?..»
Тсс… ни слова… даль былого — но сквозь дым
Мутно зрима… Мимо, мимо… И к живым!
Иль истомы сердцу надо моему?
Тени дома? Шума сада?.. Не пойму…