«Бессонница. Гомер. Тугие паруса…»
Это произведение заслуженно является одним из самых достопримечательных в поэзии Мандельштама. Автор в своем стихотворении обращается к поэме Гомера «Илиада», не искажая при этом сюжетную линию древнегреческого произведения. Лирический герой рождает в своем воображении древне времена Троянской войны.
Перед его глазами с глубины истории всплывают могущественные парусники, на которых находятся греческие герои в сопровождении мифических богов. Такие иллюзии наталкивают героя на размышления о великой силе любви, из-за которой возникла война меду троянцами и греками. Герой понимает, что именно настоящая любовь является движущей силой в истории человечества: во имя любви слагают песни и стихи, идут на ратные подвиги, разжигают военные противостояния.
Стихотворение наполнено философским смыслом, реальный мир в нем сопряжен с миром фантазии, но парадоксальным образом они представляют собой единое целое.
Борис Пастернак — Юлиан Анисимов
Борис Пастернак. 1930-е годы rosphoto.com Косвенно антисемитизм стал причиной еще одной несостоявшейся дуэли — Бориса Пастернака и Юлиана Анисимова. Этих поэтов объединял литературный кружок «Сердарда», который Анисимов организовал, а затем книгоиздательство «Лирика», в которое он вкладывал деньги. «Лирика» возникла в 1913 году как попытка молодых последователей символизма, не имевших возможности публиковаться в ведущих периодических изданиях того времени, создать свой печатный орган. Однако с самого начала в издательстве наметилось две «партии»: одна (Анисимов, его жена Вера Станевич, Сергей Дурылин) тяготела к мистико-религиозному изводу русского символизма; другая (Сергей Бобров, Николай Асеев и Борис Пастернак) пыталась экспериментировать с поэтической формой, сближаясь с футуристами. «Лирика» просуществовала около года, опубликовав пять книг, однако в январе 1914-го кризис внутри издательства привел к разрыву. Левое крыло во главе с Бобровым сначала попыталось очистить ряды «Лирики» от мистиков, а затем организовало собственную литературную группу «Центрифуга».
Естественно, что напряженная атмосфера сопутствовала всем последним собраниям «Лирики». На одном из них обсуждалась специфика поэтического языка, и, по воспоминаниям Боброва, Анисимов указал Пастернаку на нарушение грамматических правил в его стихотворениях, связав это с еврейским происхождением Пастернака и, следовательно, недостаточным владением русским языком. Для Пастернака вопрос происхождения был очень болезненным, Анисимов был вызван на дуэль.
Пастернак писал своему соратнику по «Лирике» Константину Локсу:
Впрочем, и эта дуэльная история закончилась хорошо: Анисимов принес извинения Пастернаку, а через несколько лет их дружеское общение восстановилось и продолжалось вплоть до смерти Анисимова в 1940 году.
Анализ стихотворения Мандельштама «Век»
Мой век…
Это сочетание слов вызывает различные ассоциации, но, в большинстве своем, это что-то обязательно хорошее. Но, познакомившись со стихотворением Мандельштама «Век», осознаешь, что у каждого человека свое представление о жизни.
В этом стихотворении Мандельштам осмысливает время, свою эпоху. Век Мандельштама представлен в виде страшного зверя, у которого все позвонки взаимосвязаны, но малейшее изменение может повлиять на исторический ход событий. «Волна» — это революция, которая в корне может поменять политические и социальные устои общества и государства. А удар приходится в самое уязвимое и больное место, в «темя», то есть революция готова разрушить старый уклад жизни. Но, по мысли Мандельштама,
Чтобы вырвать век из плена,
Чтобы новый мир начать, нужно использовать творческий потенциал, то есть жизнь связана с творчеством, которое может управлять временем. Но в третьей строфе автор утверждает, что «век волну колышет человеческой тоской». Получается, что время «диктует» мировоззрение человеку. В четвертой строфе появляется какая-то надежда, так как «еще набухнут почки», но опять противоречие – век получает «смертельный ушиб». И все надежды, желания растворяются во времени, в таком беспощадном времени, диктующем человеку его жизнь…
А разве есть что-нибудь лучше жизнь? Пожалуй, нет. Жизнь – это то, что дано человеку. Пусть даже если жизнь ля кого-то – это разочарование, боль, страдание, то ничего нет приятнее того, чтобы это прочувствовать и переЖИТЬ. Но, прочитав стихотворение Мандельштама «Век», становится непонятно назначение человека, не хочется верить, что век, а не человек, диктует мнение.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.litra.ru/
Век мой, зверь мой…
О. Мандельштам
Осип Мандельштам по праву занимает особое место в литературе XX века — среди таких великих имен, как Маяковский, Есенин, Ахматова, Цветаева, Пастернак.
Поэт всегда был честен и открыт перед собой и своим временем, и хотя на его долю выпало немало испытаний, стремился к свободному и откровенному выражению сво-их мыслей, без страха и сомнения шел навстречу нелегкой судьбе. И поэтому даже в тяжелейшие для себя и страны годы он не мог не очутиться на самом высоком гребне исторического прозрения и самопостижения. Чуткое сердце и раскрепощенный ум давали ему возможность загля-дывать в будущее и трезво оценивать настоящее.
Образ жестокого и кровавого времени, взрастившего в то же время целую плеяду замечательных поэтов и писа-телей и явившегося «колыбелью новой жизни», предстает перед нами в стихотворении О. Мандельштама «Век», на-писанного в 1923 году.
Кровь-строительница хлещет Горлом из земных вещей, Захребетник лишь трепещет На пороге новых дней.
Мандельштам принял революцию в надежде, что она принесет народу истинную свободу и, следовательно, — сча-стье. Революция принесла боль, кровь, голод, разруху, по-тому что началась не с построения нового, а с разрушения старого. Но в тяжелое для страны время Мандельштам не покидает родину в поиске более спокойной жизни, а готов разделить с ней и горе, и радость.
Век мой, зверь мой, кто сумеет Заглянуть в твои зрачки, И своею кровью склеит Двух столетий позвонки?
Век представляется поэту зверем, потому что для этого времени были характерны надчеловечность, стихийность, неуправляемость событий, сумевшие сломать хребет нала-женного бытия, но неспособные самостоятельно взрастить новое существо. Мандельштам видит глубокие корни ра-зыгравшейся трагедии и готов чувствительным инстру-ментом своего искусства помочь взбаламученному и разъя-ренному веку вновь обрести гармонию и лад, чтобы укре-пить изуродованный и окровавленный хребет времени «флейтой-позвоночником»:
Чтобы вырвать век из плена, Чтобы новый мир начать, Узловатых дней колена Нужно флейтою связать.
Но для построения нового нужно время, а его катастро-фически не хватает, так же как не хватает для залечива-ния ран целой страны усилий одного поэта: «льется, льет-ся безразличье на смертельный твой ушиб». Материал с сайта
И все же, несмотря на тяжелые события, свидетелем которых стал и Мандельштам, жизнь продолжается, идет своим чередом. Человек — лишь песчинка в океане ми-роздания, и она способна не только на разрушения, но и на созидание — в это нужно верить и к этому стремиться. А иначе жизнь пройдет мимо, оставив людей в одиночестве со своими бедами, проблемами и болью.
И еще набухнут почки, Брызнет зелени побег, Но разбит твой позвоночник, Мой прекрасный жалкий век! И с бессмысленной улыбкой Вспять глядишь, жесток и слаб, Словно зверь, когда-то гибкий, На следы своих же лап.
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском
На этой странице материал по темам:
мандельштам век метафоры
Горький
Новые публикации
Хавьер Коузо Пермуй: Ситуация с русофобией вызывает шок из-за её жестокости и ненависти 27.06.2023
В Мадриде прошла презентация книги испанского политика, депутата Европарламента в 2014 – 2019 гг. Хавьера Коузо Пермуя под названием «НАТО и русофобия». Хавьер Коузо Пермуй рассказал «Русскому миру», как связаны антироссийская пропаганда и военная стратегия НАТО.
Подмышки, под мышки, из-под мышки – как не запутаться в написании? 27.06.2023
Довольно часто носители русского языка сталкиваются с лексемами, написание которых вводит в заблуждение: в одних случаях слова пишутся слитно, а в других – раздельно. К подобным примерам относятся «подмышки» и «под мышки».
Международный онлайн-семинар для русистов «Учебник РКИ: современный, классический… или эффективный?» 26.06.2023
21 июня 2023 г. свыше 1800 преподавателей русского языка как иностранного из 92 стран мира участвовали в международном онлайн-семинаре «Учебник РКИ: современный, классический… или эффективный?». Организаторами мероприятия выступили учебно-издательский центр «Златоуст» и Государственный институт русского языка им. А. С. Пушкина.
Генконсул РФ в Лейпциге: «Хотим сделать всё возможное, чтобы наши соотечественники не чувствовали себя оставленными» 23.06.2023
12 июня в Генконсульстве РФ в Лейпциге прошёл торжественный приём, посвящённый Дню России. О работе этого старейшего Генконсульства в ФРГ и его дальнейших планах в это непростое время «Русскому миру» рассказывает Генеральный консул РФ в Лейпциге Андрей Дронов.
Знай русский! Плавание, но пловец: как не ошибиться в словах с чередующимися гласными О – А в корне 23.06.2023
Сегодня речь пойдёт о чередовании гласных в корнях слов. Эту тему подробно объясняют в школе, но досадные ошибки, особенно в интернет-пространстве, встречаются постоянно.
Русские африканцы: мы не теряем связи с исторической родиной, но здесь мы, прежде всего, россияне 22.06.2023
Россиянин, уроженец Эфиопии Зенебе Кинфу Тафессе четверть века назад окончил Российский университет дружбы народов. Сегодня он – профессор РУДН и возглавляет Союз африканских диаспор в России. В интервью «Русскому миру» он рассказал, как Союз помогает продвигать интересы России в Африке и о подготовке Второго саммита Россия – Африка.
Знай наших! Фёдор Токарев – создатель легендарного ТТ 21.06.2023
Талант к конструированию проявился у него ещё в детстве. Казаку по рождению, ему суждено было стать создателем стрелкового оружия. Однако Токарев был не простым оружейником – за свою долгую жизнь он разработал около 150 разнообразных стрелковых систем, его оружие выпускалось миллионами экземпляров.
Как создавалось русскоязычное образование в Туркестане 21.06.2023
В 1873 году первый туркестанский генерал-губернатор Константин фон Кауфман разработал и представил царскому правительству специальный план организации образования местного населения. Для школ нашлись помещения, из России приехали педагоги. Но встал вопрос: как обучать местных детей на русском языке, если они им практически не владели?
Образы и символы
Образ прошлого, ожившего свое века контрастирует с новым временем, которое вот-вот начнется. В стихотворении мы наблюдаем смерть века, который захлебнулся в жестокости и крови. Мотив перелома, постоянное упоминание костей говорят о том, что прошлое убито. Кем? Видимо, новым временем. Старый век сравнивается со зверем, похоже, он тоже был опасен и жесток, но сейчас пришло его время смерти. И самое болезненное, самое ужасное ощущение поэт оставил напоследок: «Льется, льется безразличье на смертельный твой ушиб». Люди устали от прошлого и равнодушно смотрят на то, как оно уходит в небытие.
О новом времени мы знаем немного: «И еще набухнут почки, брызнет зелени побег». Поэт оставляет читателю надежду на то, что все еще образуется, но пока мы видим только жестокость, кровь и слышим бесконечный хруст костей. Перемена эпох не происходит без разрушений, смертей, и все же в строках можно уловить еле заметное сочувствие поэта по отношению к старому времени: «Но разбит твой позвоночник, Мой прекрасный жалкий век!». Образ зверя, который внушает страх и ужас, для лирического героя не страшен. Он как раз нравится ему. В данном случае получается, что зверь страшен только для тех, кто убивает его ради нового времени.
Образ эпохи перекликается с образом природы. Она выступает здесь как олицетворение прошлого века. Она становится символом времени. Природа – вещь непостоянная, как и время, а именно она стала еще и символом перемен: «И горячей рыбой мещет в берег теплый хрящ морей». Мир не будет прежним, и лирический герой описывает его перевоплощение как что-то беспощадное и, возможно, похожее на торжественный марш.
Образ лирического героя в стихотворении «Век» угадывается между строк. Он сочувствует старому времени, называет его «прекрасным», «жалким», но, тем не менее, зверем. В этом сравнении угадывается еще одна нота сочувствия. Зверь, когда-то гибкий и жестокий, умирает, и эта картина не может не вызывать сострадания. Герой задается вопросами, кто сможет взглянуть в его глаза, кто захочет пожертвовать своею кровью, чтобы связать историю России воедино? В финале он находит ответ: никто. Все смотрят на смерть прошлого равнодушно, но только не лирический герой. Он жалеет его, но в одиночку изменить ничего не может.
Кровь-строительница является символом жизни и энергии для перемен. Она извергается вон, чтобы дать начало новой эре, удобрить почву. Жестокость становится необходимым условием для смены веков.
Хребет — это основа живого существа, его опора. Ломая ее, то есть уничтожая единые ценности и ориентиры народа, новое время убивает старое и вытесняет его с исторической арены.
Характеристика лирики Осипа Мандельштама
Поэтический путь Мандельштама начался в 14 лет, когда были написаны первые стихи. С этого момента начинается ранний период творчества, характеризующийся пессимизмом и поиском смысла жизни. Первоначально Мандельштам был увлечен идеями символистов и обращался в своей поэзии к музыкальным образам и мотивам. Однако знакомство с акмеистами резко изменило идеи и тональность лирики поэта. В таких произведениях, как «Природа – тот же Рим…» начинают встречаться архитектурные образы, что подтверждает анализ стихотворения. Мандельштам понимает развитие цивилизаций как непрерывный постоянный процесс, где культурное наследие (в том числе и архитектура) отражает перемены и воззрения народов.
Чтобы понять и осмыслить особенности лирики Мандельштама, необходимо обратиться к анализу его программных стихотворений.
Анализ стихотворения Мандельштама «Notre Dame»
В 1908 году Осип Мандельштам становится слушателем Сорбонны, изучая в престижном европейском университете французскую литературу. Попутно молодой поэт очень много путешествует и знакомиться с достопримечательностями страны. Одно из самых глубоких и неизгладимых впечатлений на него производит Собор парижской Богоматери, которому в 1912 году Мандельштам посвятит свое стихотворение «Notre Dame».
Внутренний мир этого поэта весьма изменчив и непредсказуем. Поэтому, начиная читать его стихи, порой очень трудно представить, какой у них будет финал. Произведение «Notre Dame» в данном случае не является исключением. Потрясенный величием и красотой собор, автор о. В этом здании прекрасно уживаются величие и изящество, монументальность и воздушность. Это сочетание будоражит воображение Осипа Мандельштама, в котором чувство страха борется с чувством восхищения. Точно из таких же противоречий состоит и сам собор, мощный купол которого давно бы уже рухнул, если бы о нем не «позаботилась подпружных арок сила». Продуманная до мелочей конструкция при этом выглядит настолько головокружительно, что поэт не устает любоваться собором и постепенно не только проникается его духом, но и понимает, почему это сооружение по праву считается одним из самых красивых в мире.
Изучая собор изнутри, автор приходит к удивительному открытию, отмечая, что здесь органично сплелись воедино «души готической рассудочная пропасть, египетская мощь и христианства робость». Хрупкость тростника в храме соседствует с массивностью дуба, и при этом «всюду царь – отвес».
Поэт искренне восхищается мастерством древних зодчих, хотя прекрасно понимает, что для возведения такого собора понадобилось огромное количество времени и сил. При этом строительные материалы, не отличающиеся современностью и изысканностью, выглядят так, словно бы храм собирали из воздушных пушинок. Эта загадка не дает покоя Мандельштаму, который, обследуя самые дальние закоулки собора, так и не может найти ответ на свой вопрос: как именно из камня, дерева и стекла можно было создать такой архитектурный шедевр? Обращаясь к собору, поэт о
Причем, делал это с особым вниманием, пытаясь постичь тайну «Notre Dame». Однако выводы, которые сделал поэт, лежат не в материальной, а в философской плоскости
«Из тяжести недоброй и я когда-нибудь прекрасное создам…», — отмечает автор, подразумевая, что слова являются таким же строительным материалом, как и камне. Необтесанным и грубым. Но если у человека есть дар, то даже при помощи такого «материала» можно «соорудить» настоящий литературный шедевр, которым даже спустя века будут восхищаться благодарные потомки.
Творчество Осипа Мандельштама — это яркая, и одновременно трагическая страница истории русской литературы. Поэта еще при жизни называли «лицом Серебряного века» за его творческую смелость, решительность и бескомпромиссность. Мандельштам не чуждался читать вслух перед широкой публикой антисталинские стихи в страшных 30-х годах, за что и нашел свою смерть в дальневосточном трудовом лагере.
Образы и символы
Образ прошлого, ожившего свое века контрастирует с новым временем, которое вот-вот начнется. В стихотворении мы наблюдаем смерть века, который захлебнулся в жестокости и крови. Мотив перелома, постоянное упоминание костей говорят о том, что прошлое убито. Кем? Видимо, новым временем. Старый век сравнивается со зверем, похоже, он тоже был опасен и жесток, но сейчас пришло его время смерти. И самое болезненное, самое ужасное ощущение поэт оставил напоследок: «Льется, льется безразличье на смертельный твой ушиб». Люди устали от прошлого и равнодушно смотрят на то, как оно уходит в небытие.
О новом времени мы знаем немного: «И еще набухнут почки, брызнет зелени побег». Поэт оставляет читателю надежду на то, что все еще образуется, но пока мы видим только жестокость, кровь и слышим бесконечный хруст костей. Перемена эпох не происходит без разрушений, смертей, и все же в строках можно уловить еле заметное сочувствие поэта по отношению к старому времени: «Но разбит твой позвоночник, Мой прекрасный жалкий век!». Образ зверя, который внушает страх и ужас, для лирического героя не страшен. Он как раз нравится ему. В данном случае получается, что зверь страшен только для тех, кто убивает его ради нового времени.
Образ эпохи перекликается с образом природы. Она выступает здесь как олицетворение прошлого века. Она становится символом времени. Природа – вещь непостоянная, как и время, а именно она стала еще и символом перемен: «И горячей рыбой мещет в берег теплый хрящ морей». Мир не будет прежним, и лирический герой описывает его перевоплощение как что-то беспощадное и, возможно, похожее на торжественный марш.
Образ лирического героя в стихотворении «Век» угадывается между строк. Он сочувствует старому времени, называет его «прекрасным», «жалким», но, тем не менее, зверем. В этом сравнении угадывается еще одна нота сочувствия. Зверь, когда-то гибкий и жестокий, умирает, и эта картина не может не вызывать сострадания. Герой задается вопросами, кто сможет взглянуть в его глаза, кто захочет пожертвовать своею кровью, чтобы связать историю России воедино? В финале он находит ответ: никто. Все смотрят на смерть прошлого равнодушно, но только не лирический герой. Он жалеет его, но в одиночку изменить ничего не может.
Кровь-строительница является символом жизни и энергии для перемен. Она извергается вон, чтобы дать начало новой эре, удобрить почву. Жестокость становится необходимым условием для смены веков.
Хребет — это основа живого существа, его опора. Ломая ее, то есть уничтожая единые ценности и ориентиры народа, новое время убивает старое и вытесняет его с исторической арены.
Мандельштам Осип Эмильевич
С акмеистическим течением связан творческий путь Осипа Эмильевича Мандельштама (1891–1938). На первых этапах своего творческого развития Мандельштам испытывает определенное влияние символизма. Пафос его стихов раннего периода – отречение от жизни с ее конфликтами, поэтизация камерной уединенности, безрадостной и болезненной, ощущение иллюзорности происходящего, стремление уйти в сферу изначальных представлений о мире («Только детские книги читать…» и др.). Приход Мандельштама к акмеизму обусловлен требованием «прекрасной ясности» и «вечности» образов. В произведениях 1910-х годов, собранных в книге «Камень» (1913), поэт создает образ «камня», из которого он «строит» здания, «архитектуру», форму своих стихов. Для Мандельштама образцы поэтического искусства – это «архитектурно обоснованное восхождение, соответственно ярусам готического собора».
В творчестве Мандельштама (как оно определилось во 2-м издании сборника «Камень», 1916) выразилось, хотя и в иных мировоззренческих и поэтических формах, чем у Гумилева, стремление уйти от трагических бурь времени во вневременное, в цивилизации и культуры прошлых веков. Поэт создает некий вторичный мир из воспринятой им истории культуры, мир, построенный на субъективных ассоциациях, через которые он пытается выразить свое отношение к современности, произвольно группируя факты истории, идеи, литературные образы («Домби и сын», «Европа», «Я не слыхал рассказов Оссиана…»). Это была форма ухода от своего «века-властелина». От стихов «Камня» веет одиночеством, «мировой туманной болью».
Говоря об этом свойстве поэзии Мандельштама, В.М. Жирмунский писал: «Пользуясь терминологией Фридриха Шлегеля, можно назвать его стихи не поэзией жизни, а «поэзией поэзии», т.е. поэзией, имеющей своим предметом не жизнь, непосредственно воспринятую самим поэтом, а чужое художественное восприятие жизни <…> Он <…> пересказывает чужие сны, творческим синтезом воспроизводит чужое, художественно уже сложившееся восприятие жизни. Говоря его словами:
Я получил блаженное наследство –
Чужих певцов блуждающие сны…»
И далее: «Перед этим объективным миром, художественно воссозданным его воображением, поэт стоит неизменно как посторонний наблюдатель, из-за стекла смотрящий на занимательное зрелище. Для него вполне безразличны происхождение и относительная ценность воспроизводимых им художественных и поэтических культур».
В акмеизме Мандельштам занимал особую позицию. Недаром А. Блок, говоря позже об акмеистах и их эпигонах, выделил из этой среды Ахматову и Мандельштама как мастеров подлинно драматической лирики. Защищая в 1910–1916 гг. эстетические «постановления» своего «Цеха», поэт уже тогда во многом расходился с Гумилевым и Городецким. Мандельштаму был чужд ницшеанский аристократизм Гумилева, программный рационализм его романтических произведений, подчиненных заданной пафосной патетике. Иным по сравнению с Гумилевым был и путь творческого развития Мандельштама. Гумилев, не сумев «преодолеть» символизм в своем творчестве, пришел в конце творческого пути к пессимистическому и чуть ли не к мистическому мировосприятию. Драматическая напряженность лирики Мандельштама выражала стремление поэта преодолеть пессимистические настроения, состояние внутренней борьбы с собой.
В годы Первой мировой войны в поэзии Мандельштама звучат антивоенные и антицаристские мотивы («Дворцовая площадь», «Зверинец» и др.). Поэта волнуют такие вопросы, как место его лирики в революционной современности, пути обновления и перестройки языка поэзии. Обозначаются принципиальные расхождения Мандельштама с «Цехом», мир литературной элиты, продолжавшей отгораживаться от социальной действительности.
Октябрьскую революцию Мандельштам ощущает как грандиозный перелом, как исторически новую эпоху. Но характера новой жизни не принял. В его поздних стихах звучит и трагическая тема одиночества, и жизнелюбие, и стремление стать соучастником «шума времени» («Нет, никогда, ничей я не был современник…», «Стансы», «Заблудился в небе»). В области поэтики он шел от мнимой «материальности» «Камня», как писал В.М. Жирмунский, «к поэтике сложных и абстрактных иносказаний, созвучной таким явлениям позднего символизма («постсимволизма») на Западе, как поэзия Поля Валери и французских сюрреалистов…». «Только Ахматова пошла как поэт путями открытого ею нового художественного реализма, тесно связанного с традициями русской классической поэзии…».
Жанр, размер, направление
Мандельштам, раздумывая над последствиями революций и гражданских войн, вплетает ноту грусти в свои строфы. Оттого произведение стоит отнести к жанру лирики, а если быть конкретнее – к лирической элегии. Философско-томные заключения и сравнения, такие как:
Автор формулируют основные мировоззренческие идеалы поэта в данное время, в данном месте: одновременное ощущение хаоса и смены порядка приводят Мандельштама в замешательство. Однако довольно абстрактные, не поддающиеся представлению понятия, он упорядочивает в систему символов и конкретных слов: «Век мой, зверь мой, кто сумеет заглянуть в твои зрачки…» — это своеобразные метафоры, вводимые поэтом. Подобная конкретизация называется акмеизмом: расплывчатые и обобщенные явления становятся вполне вещественными и в некоей мере обытовленными, пригодными для представления.
Размер стихотворения определяет и сам ритм: это четырехстопный хорей. По звучанию и согласованию звуков – просто и ритмично. Оттого и хочется читать его взахлеб – символы и образы представлены достаточно динамично.
«Notre Dame»
Стихотворение «Notre Dame», как и предыдущее, основано на тех впечатлениях, которые оставила о себе учеба во Франции. Мандельштам много путешествовал в этот период и был потрясен видом Собора Парижской Богоматери. Именно этому архитектурному памятнику посвящено стихотворение. Невероятно метафорично и чувственно описывает здание Мандельштам. Анализ стихотворения «Notre Dame» раскрывает красоту собора, сравниваемого с живым существом: «играет мышцами крестовый легкий свод». Поэт испуган и восхищен зрелищем, он проникается красотой и величием строения и постепенно признает его красивейшим в мире.
Первой же строкой Мандельштам обращается к истории создания Собора: «Где римский судия судил чужой народ». Возникающая римская тема необходима для того, чтобы показать связь архитектуры и культурно-исторического развития народов.
Восхищается и удивляется способностями древних зодчих Мандельштам. Анализ стихотворения «Notre Dame» можно свести к описанию контрастов, на которых построено все произведение: «легкий свод» — «масса грузная стены», «египетская мощь» — «христианская робость», «дуб» — «тростинка». В сочетании противоречивых чувств, несхожих материалов и разных подходов к изображению скрыта красота как самого собора, так и стихотворения поэта.