Анализ стихотворения (кратко)
С первых строк Маяковский показывает, что его сердце навеки завоевано Брик и рассказывает, как это произошло. По версии лирического героя, главное достижение девушки в том, что она сумела разглядеть за рыком и высоким ростом Владимира маленького мальчика, жившего своей жизнью где-то в глубине гиганта.
Завоевательница не пошла на долгий приступ, благо сердце было открытое, она просто взяла его, как мячик у дороги, и пошла с ним играть в свои женские игры.
Герой задумывается, как это так просто получилось, отдать сердце так вот раз и все? Может она укротительница сердец?
Самое радостное для автора, что, потеряв сердце, он не чувствует ига рабства – ему в кайф эта неволя, он рад, что его сердце больше не принадлежит ему. Оказывает с сердцем в любимых женских руках можно веселиться ещё круче, можно прыгать от радости выше, так как становишься немножко легче и намного счастливее.
«По мостовой моей души изъезженной…»
В стихотворении «По мостовой…» образы еще более замысловатые, чем в «А вы могли бы?» Город оживает и становится равноправным действующим лицом, не уступающим лирическому герою. Улица сливается с закоулками человеческой души, в которую витиеватыми фразами въедаются жесткие шаги городских сумасшедших.
Появляется образ повешенных городов – башни своими шеями (Маяковский использует устаревшее слово – “выями”) достают до облаков, затягивающихся вокруг них петлей. В финале – городовые, современные боги, распяты перекрестком дорог. Христианская тематика в наполненном мучениями тексте – насмешка автора над окружающей действительностью, но это смех сквозь слезы: «иду один рыдать».
Такой большой и такой ненужный песня. Текст песни(слова) VERBEE – Ненужный
Друзья! Обращаем Ваше внимание: чтобы правильно исправить текст песни, надо выделить как минимум два слова
:Мы свалим в темноту, где нас с тобой не найдут.Одинаковые люди всё время о чём-то лгут.Я так хочу взять и всё это зачеркнуть.Одинаковые люди всё время что-то несут.
Я приеду к тебе утром. Детка, жди меня дома.Давай, на минуту вырубим телефоны.Я такой уставший от этой взрослой жизни.Дай мне зажигалку, я выкурю все сижки.
:И мои колонки заиграют новый трек.У меня уже нет сил, но я — сильный человек.Мне так хочется уснуть и не просыпаться вовсе,Но я улыбаюсь, даже в эту осень.
:Я такой большой и никому ненужный.Кинь в меня сигарету, мне так будет лучше.Я такой большой, но бегаю по лужам.Мне так хорошо, даже если я простужен.
Я такой большой и никому ненужный.Кинь в меня сигарету, мне так будет лучше.Я такой большой, но бегаю по лужам.Мне так хорошо, даже если я простужен.
:Мои старые кроссовки несут меня домой.Телевизор говорит, что я какой-то не такой.И сегодня выходной, я проведу его один.Ты сказала, я плохой – и тебя я удалил (о-о!)
Не надо делать со мной так (о-о!)Люди думают, что счастье на Лазурных берегах (о-о!)А для меня это пустяк;Моё счастье — в твоих белых волосах.
:И мои колонки заиграют новый трек.У меня уже нет сил, но я — сильный человек.Мне так хочется уснуть и не просыпаться вовсе,Но я улыбаюсь, даже в эту осень.
:А давай просто помолчим…Может, я, всё-таки, нужен тебе? А?
:Я такой большой и никому ненужный.Кинь в меня сигарету, мне так будет лучше.Я такой большой, но бегаю по лужам.Мне так хорошо, даже если я простужен.
Я такой большой и никому ненужный.Кинь в меня сигарету, мне так будет лучше.Я такой большой, но бегаю по лужам.Мне так хорошо, даже если я простужен.
«Пустяк у Оки»
Стихотворение на романтическую тему. Сюжет незамысловат – в нём дается зарисовка свидания лирического героя и его возлюбленной у реки. Мужчина говорит девушке о возвышенных материях – небе, звездах, литературе. Но спутница его оказывается более приземленной и ограниченной особой: отсюда иронический тон последних строчек.
Оригинальность этого короткого стихотворения – в звукописи. С помощью звука «ш» создается акустический эффект шороха камыша, иллюзия играющего в камышах ветра. В духе Маяковского здесь возникает и пародийный элемент: к романтической тональности примешивается сравнение с мышиным шорохом – аллюзия на выражение «мышиная возня», то есть какой-то пустяк.
О звукописи в англоязычной поэзии читайте в нашей статье.
Образы и символы
- В центре стихотворения «Лиличка!» оказывается образ лирического героя. Он невероятно близок самому поэту: Маяковский посвящает текст Музе и возлюбленной Лиле Брик и очень откровенно говорит о своих чувствах и переживаниях. Лирический герой сознается, что полностью находится во власти любимой женщины: «Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа».
- Маяковский создает образы двух животных (быка и слона). Измученные трудом и жарой, они отправляются на отдых в тихое и спокойное место. Точно так же измучен любовью и ревностью герой, только сбежать и перевести дух для него абсолютно невозможно.
- Интересным представляется образ героини, к которой обращается поэт. «У любви твоей и плачем не вымолишь отдых», — говорит он. Его Муза может быть любящей, а может быть холодной и жестокой («сердце в железе»). Поэт не всегда знает, где она и с кем, что вызывает жестокие муки ревности. И все же для Маяковского возлюбленная – это почти божество, о котором он не способен сказать ничего плохого и которому готов поклоняться и признаваться в чувствах, несмотря ни на какие обстоятельства.
Такой большой и такой ненужный. «Себе, любимому, посвящает эти строки автор» В. Маяковский
Четыре.Тяжелые, как удар.«Кесарево кесарю — богу богово».А такому,как я,ткнуться куда?Где мне уготовано логово?
Если бы я былмаленький,как океан,-на цыпочки волн встал,приливом ласкался к луне бы.Где любимую найти мне,Такую, как и я?Такая не уместилась бы в крохотное небо!
О, если б я нищ был!Как миллиардер!Что деньги душе?Ненасытный вор в ней.Моих желаний разнузданной ордене хватит золота всех Калифорний.
Если б быть мне косноязычным,как Дантили Петрарка!Душу к одной зажечь!Стихами велеть истлеть ей!И словаи любовь моя —триумфальная арка:пышно,бесследно пройдут сквозь неелюбовницы всех столетий.
О, если б был ятихий,как гром,-ныл бы,дрожью объял бы земли одряхлевший скит.Я если всей его мощьювыреву голос огромный,-кометы заломят горящие руки,бросаясь вниз с тоски.
Я бы глаз лучами грыз ночи —о, если б был ятусклый, как солце!Очень мне надосияньем моим поитьземли отощавшее лонце!
Пройду,любовищу мою волоча.В какой ночибредовой,недужнойкакими Голиафами я зачат —такой большойи такой ненужный?
Анализ стихотворения Маяковского «Себе, любимому, посвящает эти строки автор»
Тяготение к гиперболизации проявляется не только в характеристиках художественного пространства, но в изображении личности героя раннего Маяковского. Лирическое «я» словно вырастает до размеров великана, его фигура представляет собой «глыбу», «жилистую громадину», а голос оглушает окружающий мир мощным звучанием. Гигант из поэмы « Облако в штанах » бесцеремонно становится «бок о бок» с Богом, засыпая «вездесущего» шокирующими предложениями. Получив отказ, герой осмеливается оскорблять и угрожать горним обитателям, копируя повадки уличных хулиганов.
За маской дерзкого самовлюбленного циника скрывается страдальческая душа, жаждущая участия и любви — если не большой, то хотя бы крошечной, «смирного любёночка».
Перечисленные особенности трактовки образа лирического «я» отразились в стихотворении 1916 г., которое автор снабдил длинным эпатирующим названием. Зачин обозначает жизненные проблемы героя-исполина — одиночество, неприкаянность, бесприютность.
Пытаясь преодолеть невзгоды, лирический субъект ищет пути избавления от гнетущих ощущений. Каждый из пяти антикризисных вариантов выделен в отдельную строфу и начинается с условия, выраженного оксюмороном. Малый размер Мирового океана, нищета миллиардера, косноязычие итальянских классиков — все оригинальные сравнения рассчитаны на эпатаж.
Художественные тропы указывают на колоссальные размеры и мощь гиперболизированного образа героя-поэта. Перед ним меркнет солнце, небо кажется «крохотным», земля — истощенной и одряхлевшей, а громовые раскаты — тихими. Крик великана способен низвергнуть с небес кометы, «глаз лучи» — возродить старое «лонце» земли. Для исполнения желаний гиганта недостаточно золотых запасов «всех Калифорний». Его любовь метафорически отождествляется с триумфальной аркой, связанной с многочисленными образами женщин.
В финале появляется неутешительный вывод: великан характеризует себя как «большой» и «ненужный», и оба определения усиливаются анафорой «такой». Поиски счастья не приносят результата, и герой удаляется прочь, «волоча» за собой, как чемодан, «любовищу» — огромное желание быть принятым и любимым. Замечание о неизвестных родителях-Голиафах усугубляет трагическое ощущение одиночества.
На смерть есенина стихотворение маяковского. Владимир Маяковский «Сергею Есенину»
Вы ушли, как говорится, в мир в иной. Пустота… Летите, в звёзды врезываясь. Ни тебе аванса, ни пивной. Трезвость. Нет, Есенин, это не насмешка. В горле горе комом — не смешок. Вижу — взрезанной рукой помешкав, собственных костей качаете мешок. — Прекратите! Бросьте! Вы в своем уме ли? Дать, чтоб щеки заливал смертельный мел?! Вы ж такое загибать умели, что другой на свете не умел. Почему? Зачем? Недоуменье смяло. Критики бормочут: — Этому вина то… да сё… а главное, что смычки мало, в результате много пива и вина. — Дескать, заменить бы вам богему классом, класс влиял на вас, и было б не до драк. Ну, а класс-то жажду заливает квасом? Класс — он тоже выпить не дурак. Дескать, к вам приставить бы кого из напостов — стали б премного одарённей. Вы бы в день писали строк по сто, утомительно и длинно, как Доронин. А по-моему, осуществись такая бредь, на себя бы раньше наложили руки. Лучше уж от водки умереть, чем от скуки! Не откроют нам причин потери ни петля, ни ножик перочинный. Может, окажись чернила в «Англетере», вены резать не было б причины. Подражатели обрадовались: бис! Над собою чуть не взвод расправу учинил. Почему же увеличивать число самоубийств? Лучше увеличь изготовление чернил! Навсегда теперь язык в зубах затворится. Тяжело и неуместно разводить мистерии. У народа, у языкотворца, умер звонкий забулдыга подмастерье. И несут стихов заупокойный лом, с прошлых с похорон не переделавши почти. В холм тупые рифмы загонять колом — разве так поэта надо бы почтить? Вам и памятник ещё не слит, — где он, бронзы звон или гранита грань? — а к решёткам памяти уже понанесли посвящений и воспоминаний дрянь. Ваше имя в платочки рассоплено, ваше слово слюнявит Собинов и выводит под берёзкой дохлой — «Ни слова, о дру-уг мой, ни вздо-о-о-о-ха». Эх, поговорить бы иначе с этим самым с Леонидом Лоэнгринычем! Встать бы здесь гремящим скандалистом: — Не позволю мямлить стих и мять! — Оглушить бы их трёхпалым свистом в бабушку и в бога душу мать! Чтобы разнеслась бездарнейшая погань, раздувая темь пиджачных парусов, чтобы врассыпную разбежался Коган, встреченных увеча пиками усов. Дрянь пока что мало поредела. Дела много — только поспевать. Надо жизнь сначала переделать, переделав — можно воспевать. Это время — трудновато для пера, но скажите, вы, калеки и калекши, где, когда, какой великий выбирал путь, чтобы протоптанней и легше? Слово — полководец человечьей силы. Марш! Чтоб время сзади ядрами рвалось. К старым дням чтоб ветром относило только путаницу волос. Для веселия планета наша мало оборудована. Надо вырвать радость у грядущих дней. В этой жизни помереть не трудно. Сделать жизнь значительно трудней.
Главная тема стихотворения
Поэта связывали с Михайловским детские воспоминания и два года ссылки, с июля 1825 по сентябрь 1827 года, которые пришлись на пору юношества. Одиночество, удаление от привычного образа жизни были тягостны для Пушкина, хотя и дали ему бесценный опыт творчества, переосмысление жизненных установок, взросление, становление, как личности.
Утешением в ссылке для Пушкина стала его няня, под «кропотливым надзором» которой он чувствовал любящую, сострадательную заботу. Теперь «старушки нет — уж за стеною не слышу я шагов ее тяжелых». Воспоминаниями о годах изгнания, печалью от потери близкого человека объясняется тот мотив грусти, которой наполнены первые строки стихотворения.
Произведение тематически можно поделить на три части. В начале поэт предается воспоминаниям о прошедшем времени. Он грустит о няне. Вспоминает, как «сиживал недвижим и глядел на озеро», сравнивая его с южным морем, где был еще недавно так счастлив.
Видя три сосны у дороги, он замечает изменения, произошедшие за годы его отсутствия — в тени их крон растут молодые деревья. Мысли поэта возвращаются в сегодняшний день, ему посвящена вторая часть. Сегодня Пушкин — отец большого семейства и это для него отрадно знать. В композиции трех сосен он видит, что одна сосна стоит в отдалении от двух других, вокруг нее не растет молодая поросль. Она — «как старый холостяк», отмечает поэт.
Третья часть — гимн новой жизни. Поэт освобождается от грусти и приветствует «племя младое, незнакомое». Течение времени принимается им, как естественная закономерность жизни. Он принимает перемены, которые происходят с ним и с миром вокруг него.
Жанр, направление, размер
Маяковский дал стихотворению «Лиличка!» подзаголовок «Вместо письма», поэтому жанр текста можно точнее всего определить как послание. Поэт обращается к возлюбленной в своем страстном монологе, вспоминает счастливое прошлое, глубоко переживает неминуемый разрыв, снова и снова признается в своих чувствах.
Поэт-футурист, Маяковский продолжает экспериментировать с формой текста. Он пишет стихотворение своим любимым способом – «лесенкой», которая оказывается способна наиболее точно выразить страстное, порывистое признание в любви.
Размер стихотворения – разностопный хорей с чередованием перекрестной и кольцевой рифмовки. Необходимо заметить, что некоторые строки не рифмуются или имеют неточную рифму, как будто рифма не всегда успевает за движением мысли поэта.
Имажинисты и футуристы
Консерваторы и либералы — вот как можно охарактеризовать отношения двух литературных группировок. Консерваторами были, конечно, имажинисты, ратовавшие за мелодику и ясность, простоту и доступность, за романтику, в конце концов. Либералами являлись футуристы (от английского future — будущее, поэты, стремившиеся обновить литературу, в том числе и ее язык), приветствовавшие революцию как новое будущее — то есть то, к чему стремились они сами. Об установках, верованиях и надеждах футуристов неплохо сказано в уже не раз упоминавшейся здесь статье Владимира Маяковского.
Ожидаемо и неудивительно, что две разножанровые группировки вступали в полемику. Ведь они, по сути, ратовали за полярно разное: одни — за сохранение давнишних литературных устоев и традиций, вторые — за новаторство и осовременивание. Имажинисты и футуристы обвиняли друг друга в убийстве поэзии. А поскольку Есенин и Маяковский были лидерами, неудивительно, что они участвовали в подобных столкновениях, и стычки между группировками не добавляли приязни личным отношениям. Сохранились сведения об одной из таких баталий, когда Маяковский в присущем ему стиле сравнил имажинистов и поэзию с детьми и матерью, заявив, что дети убили мать. Надо полагать, подобные словесные дуэли происходили постоянно. Кстати сказать, на них читали и стихи. Правда, исключительно имажинисты.
Путь к читателю
Обложка книги Маяковского./ Фото: auction-imperia.ru
Первая публикация стихотворения состоялась в 1934 году – только спустя 4 года после гибели автора. Нетривиальное поведение Лили Брик послужило причиной последующих цензурных запретов, которые действовали до конца советской эпохи. Лишь в 1984 году, в Челябинске, увидел свет еще один сборник, включающий стихотворение «Лиличка!».
Иллюстрации к книге./ Фото: topnews.ru
Лирический шедевр вдохновил и композиторов – музыку к нему написали Владимир Мулявин и Александр Васильев. Объединив в себе безмерную тоску и неприкрытое отчаяние, трогательную нежность и сентиментальность, откровенные признания Маяковского позволяют и сегодня почти тактильно, на физическом уровне, ощутить, сколь сильной и трагичной была его любовь.
БОНУС
Лилия Брик в преклонном возрасте./ Фото: mixnews.lv
Немногие знают про парижскую музу Маяковского Татьяну Яковлеву и о том, как русская эмигрантка покорила Париж и сердце поэта.
Так была ли она?
Точно сказать, имела ли место поэтическая дуэль Есенина и Маяковского, невозможно. Вполне вероятно, что она могла произойти на таких встречах, как описанные выше. Однако надо полагать, что если бы подобное случилось, Маяковский непременно оставил бы воспоминание об этом — как уже неоднократно говорилось, в своей статье он довольно много места уделяет Сергею Есенину и встречам с ним, рассказывая, при каких обстоятельствах и как они общались.
О столкновениях с Есениным как футуриста с имажинистом он упоминает. О поэтических дуэлях — нет. Будем верить фактам и останемся при мнении, что поэтическая дуэль Есенина и Маяковского — литературный вымысел.
«Ничего не понимают»
Написанное в 1913 году стихотворение – краткая зарисовка про необычный случай в парикмахерской. Можно только гадать, является ли описываемая нелепая сценка плодом фантазии поэта, или эпатажный Маяковский действительно мог сыграть такую шутку с почтенной публикой. Ведь нередко его поступки (как и стихи) носили хулиганский характер.
Главный смысл этого короткого стихотворения – в названии. Сразу же автор заявляет о непонимании «серой» массой нового типа личности – выходящего за рамки обыденности поэта-футуриста, каким был Маяковский в то время. Возникает конфликт героя с окружающим миром сытых и «гладких» буржуа.
Владимир Маяковский — Революция: Стих
Поэтохроника
26 февраля. Пьяные, смешанные с полицией, солдаты стреляли в народ.
27-е.
Разлился по блескам дул и лезвий рассвет. Рдел багрян и долог. В промозглой казарме суровый трезвый молился Волынский полк. * Жестоким солдатским богом божились роты, бились об пол головой многолобой. Кровь разжигалась, висками жилясь. Руки в железо сжимались злобой.
Первому же, приказавшему — «Стрелять за голод!» — заткнули пулей орущий рот. Чьё-то — «Смирно!» Не кончил. Заколот. Вырвалась городу буря рот.
9 часов.
На своём постоянном месте в Военной автомобильной школе * стоим, зажатые казарм оградою. Рассвет растёт, сомненьем колет, предчувствием страша и радуя.
Окну! Вижу — оттуда, где режется небо дворцов иззубленной линией, взлетел, простёрся орел самодержца, черней, чем раньше, злей, орлинее.
Сразу — люди, лошади, фонари, дома и моя казарма толпами по сто ринулись на улицу. Шагами ломаемая, звенит мостовая. Уши крушит невероятная поступь.
И вот неведомо, из пенья толпы ль, из рвущейся меди ли труб гвардейцев нерукотворный, сияньем пробивая пыль, образ возрос. Горит. Рдеется.
Шире и шире крыл окружие. Хлеба нужней, воды изжажданней, вот она: «Граждане, за ружья! К оружию, граждане!»
На крыльях флагов стоглавой лавою из горла города ввысь взлетела. Штыков зубами вгрызлась в двуглавое орла императорского черное тело.
Граждане! Сегодня рушится тысячелетнее «Прежде». Сегодня пересматривается миров основа. Сегодня до последней пуговицы в одежде жизнь переделаем снова.
Граждане! Это первый день рабочего потопа. Идём запутавшемуся миру на выручу! Пусть толпы в небо вбивают топот! Пусть флоты ярость сиренами вырычут!
Горе двуглавому! Пенится пенье. Пьянит толпу. Площади плещут. На крохотном форде мчим, обгоняя погони пуль. Взрывом гудков продираемся в городе.
В тумане. Улиц река дымит. Как в бурю дюжина груженых барж, над баррикадами плывёт, громыхая, марсельский марш.* Первого дня огневое ядро жужжа скатилось за купол Думы.* Нового утра новую дрожь встречаем у новых сомнений в бреду мы.
Что будет? Их ли из окон выломим, или на нарах ждать, чтоб снова Россию могилами выгорбил монарх?!
Душу глушу об выстрел резкий. Дальше, в шинели орыт. Рассыпав дома в пулемётном треске, город грохочет. Город горит.
Везде языки. Взовьются и лягут. Вновь взвиваются, искры рассея. Это улицы, взяв по красному флагу, призывом зарев зовут Россию.
Ещё! О, ещё! О, ярче учи, красноязыкий оратор! Зажми и солнца и лун лучи мстящими пальцами тысячерукого Марата!
Смерть двуглавому! Каторгам в двери ломись, когтями ржавые выев. Пучками чёрных орлиных перьев подбитые падают городовые.
Сдаётся столицы горящий остов. По чердакам раскинули поиск. Минута близко. На Троицкий мост вступают толпы войск.
Скрип содрогает устои и скрепи. Стиснулись. Бьемся. Секунда! — и в лак заката с фортов Петропавловской крепости взвился огнём революции флаг.
Смерть двуглавому! Шеищи глав рубите наотмашь! Чтоб больше не ожил. Вот он! Падает! В последнего из-за угла! —вцепился, «Боже, четыре тысячи в лоно твое прими!»
Довольно! Радость трубите всеми голосами! Нам до бога дело какое? Сами со святыми своих упокоим.
Что ж не поёте? Или души задушены Сибирей саваном? Мы победили! Слава нам! Сла-а-ав-в-ва нам!
Пока на оружии рук не разжали, повелевается воля иная. Новые несем земле скрижали с нашего серого Синая.
Нам, Поселянам Земли, каждый Земли Поселянин родной. Все по станкам, по конторам, по шахтам братья. Мы все на земле солдаты одной, жизнь созидающей рати.
Пробеги планет, держав бытие подвластны нашим волям. Наша земля. Воздух — наш. Наши звёзд алмазные копи. И мы никогда, никогда! никому, никому не позволим! землю нашу ядрами рвать, воздух наш раздирать остриями отточенных копий.
Чья злоба надвое землю сломала? Кто вздыбил дымы над заревом боен? Или солнца одного на всех мало?! Или небо над нами мало голубое?!
Последние пушки грохочут в кровавых спорах, последний штык заводы гранят. Мы всех заставим рассыпать порох. Мы детям раздарим мячи гранат.
Не трусость вопит под шинелью серою, не крики тех, кому есть нечего; это народа огромного громовое: — Верую величию сердца человечьего! —
Это над взбитой битвами пылью, над всеми, кто грызся, в любви изверясь, днесь небывалой сбывается былью социалистов великая ересь!
17 апреля 1917 года, Петроград
Тема
Тема произведения – страдания, принёсенные любовью. Раскрывается она в обращении лирического героя к возлюбленной. У стихотворения есть подзаголовок «Вместо письма», он, как бы намекает, что герой выражает свои чувства искренне. Он не хочет их афишировать, ведь душа героя открыта только для возлюбленной.
Сначала лирический герой описывает прокуренную комнату. Она такая же мрачная, как и его мысли, напоминает ад. Такие ощущения возникают у лирического героя из-за того, что возлюбленная охладела к нему. Герой предчувствует разрыв отношений. Он детально воспроизводит картину расставания, которую рисует его воображение: любимая женщина выгоняет его, и он с дрожащими руками в отчаянье бежит по улицам. В этом эпизоде раскрывается взрывной характер героини, который был присущ и её прототипу.
Любящий мужчина не желает доводить отношения до этой пиковой точки. Он хочет расстаться сейчас, пока возможно сделать это тихо, без ссор. Тем не менее он уверен, что женщина не сможет избавиться от любви полностью, и будет таскать её, как гирю.
В строках произведения появляются образы слона и быка. Оба зверя отправляются отдохнуть в место, которое приносит им успокоение. Слон и бык – метафорическое воплощение лирического героя и самого Маяковского, уставшего от любви.
Перед тем, как завершить своё «письмо», герой ещё раз признается женщине в любви. Он осознает, что возлюбленная скоро забудет о нём, но не теряет надежды на то, что его слова остановят её. Последние стихи поражают нежностью, которую герой сумел сохранить в растерзанном сердце.
В произведении реализуется идея, что настоящую любовь не могут убить ссоры и разлуки. Автор показывает, что нежное чувство может приносить, как радость, так и страдание.
Темы, настроение и проблемы
Основная тема стихотворения «Лиличка!» – это любовь и муки, которая она способна причинять. Поэт выражает в тексте всю силу любви, полную зависимость от нее и от взгляда своей Музы. Это чувство «выжигает» душу поэта и женщины, в которую он влюблен, от него нет спасения. Соответственно, проблема, поставленная поэтом, — это страдание от сильнейшего в мире чувства, которое не находит нужного отклика в сердце возлюбленной. Для нее его любовь — «гиря», которая мешает свободному движению и затрудняет жизнь.
Весь текст послания проникнут отчаянием лирического героя. Он чувствует приближение разрыва, видит, что возлюбленная охладела и играет с его чувствами. Очевидно, что героям не удастся расстаться без скандалов и ссор – «тяжкая гиря» любви никуда не денется и неминуемо потянет поэта обратно.
Откуда ноги растут?
Не так давно на телеэкраны нашей страны вышел сериал о кудрявом поэте, певце русской деревни. В этом фильме о поэтической дуэли Есенина и Маяковского и упомянуто. А поскольку кино — биографическое, то есть основано на реальных фактах из жизни Сергея Александровича, да если присовокупить к этому то, что известно о характерах поэтов, неудивительно, что многие сделали вывод: дуэль существовала на самом деле.
Тем не менее нужно понимать: любое кино имеет элемент условности. И даже если оно основано на реальных событиях, это вовсе не означает, что все то, о чем говорится в ленте, имело место и в жизни. Это значит лишь то, что картина опирается на какие-то действительные факты, украшая их при этом долей литературного вымысла. И прежде чем кидаться искать текст дуэли Есенина и Маяковского, стоит лучше выяснить еще пару деталей: каковы были взаимоотношения имажинистов и футуристов — раз, а два — какой дух царил в литературных кругах начала двадцатого века?
Путешествие по местам Маяковского
19 июля отмечается 126-летие со дня рождения поэта
Фото: Юлия Радкевич/ «Петербургский дневник»
«Какими Голиафами я зачат – такой большой и такой ненужный?» – задавался вопросом Владимир Маяковский. 19 июля празднуется его 126-летие. В честь этой даты «Петербургский дневник» собрал важные для поэта места в Петербурге.
Большой проспект Петроградской стороны, 45.
Адрес, на котором остановился Владимир Маяковский, когда впервые посетил Петербург. Чтобы продумать свои планы, он переночевал у адвоката Спандикова, а уже утром отправился в «Гилейский форт Шаброль».
Фото: Юлия Радкевич/ «Петербургский дневник»
Улица Воскова, 8
Раньше эта улица называлась Большой Белозерской. Здесь находился «Гилейский форт Шаброль» – пристанище футуристов, а на деле – квартира студента Николая Бурлюка и секретаря объединения футуристов «Гилея» Антона Безваля. Владимир Маяковский появился в ней в ноябре 1912 года. Район считался достаточно бедным – здесь жили рабочие с заводов и фабрик, недорогие лекари и студенты.
По воспоминаниям поэта Георгия Иванова: «Жили коммуной в пустой и холодной квартире… Мебели не было – сидели на чемоданах, спали на соломе… С утра пили водку – кофе в их коммуне не полагалось. Пепел стряхивали в тарелку с закуской, а потом туда же – и окурки. За этим тщательно следит Крученых».
Сам Маяковский соответствовал атмосфере жилища Гилейского форта. Как описывал поэт Бенедикт Лившиц, сравнивая его с анархистом-бомбометателем и участником шайки разбойников: «У него были размашистые, аффектированно резкие движения, традиционный для всех оперных злодеев басовый регистр и прогнатическая нижняя челюсть, волевого выражения которой не ослабляло даже отсутствие передних зубов, сообщающее вялость всякому рту».
Фото: Юлия Радкевич/ «Петербургский дневник»
Улица Жуковского, 7
Московская пара Лиля и Осип Брик снимали здесь квартиру 42 – она находилась на верхнем этаже дворового флигеля, но зайти в нее можно было с улицы. В ней располагались три комнаты с окнами во двор и длинным коридором.
Маяковского привела сюда приятельница Эльза Каган – сестра Лили. «Июль 1915 года, радостнейшая встреча. Знакомлюсь с Л.Ю. и О.М. Бриками», – позже опишет поэт это в автобиографии «Я сам». Тогда же он прочитал свою поэму «Облако в штанах».
В воспоминаниях Лилии Брик осталось описание Маяковского на этой встрече: «Изумительные стихи, голос, плечи, глаза – все изумительное. Это было то, о чем давно мечтали, чего ждали. Последнее время ничего не хотелось читать. Вся поэзия казалась никчемной – писали не те, и не так, и не про то, – а тут вдруг и тот, и так, и про то». Позже он снял в этом доме комнату, чтобы жить поближе к Лиле.
Фото: Юлия Радкевич/ «Петербургский дневник»
Улица Маяковского, 52
Раньше улица еще не знала, что получит имя известного поэта, разве что могла на это надеяться. Так и называлась – Надеждинской. Здесь поэт жил в комнате на предпоследнем этаже. Именно в этом здании родились такие поэмы, как «Флейта-позвоночник», «Человек» и «Война и мир».
А в 1916 году поэт решил покончить с собой здесь, выстрелив из пистолета, – перед этим он позвонил Лиле Брик и сказал: «Я стреляюсь. Прощай, Лилик». Но судьба решила иначе: оружие дало осечку, поэтому Маяковский прожил на 14 лет дольше.
Также на здании появилась мемориальная доска, золотыми буквами рассказывающая о том, что Маяковский прожил здесь три года.
Фото: Юлия Радкевич/ «Петербургский дневник»
Пересечение улицы Маяковского и Некрасова
Здесь можно посмотреть в гранитные глаза поэта после путешествия по его местам. Постамент поставлен спустя 46 лет после смерти Маяковского. Пройти мимо не удастся – бюст стоит на высоте 3,4 метра. Его взгляд направлен на одноименную улицу. Сделано ли это специально – неизвестно.
Работу над памятником провели архитектор В.П. Литвяков и скульптор А.Б. Пленкин.
Фото: Юлия Радкевич/ «Петербургский дневник»