Проблемы
И.С. Тургенев, описывая вышеуказанные темы, добавляет в своё произведение ещё одну, немало важную, проблему — признания любви. Ведь именно это чувство заставляет смущённого охотничьего пса Трезора отступить от намеченной цели: поимки добычи. Сам автор тоже отзывает пса, дабы окончательно избавить птицу от страха. Он, как и его питомец, признает то, что сила любви родителя к ребенку должна лишь вызывать благоговение, а не провоцировать на агрессию. Увы, люди не всегда считаются с чувствами животных, ошибочно полагая, что зверь не способен любить свою семью.
Также читатель может разглядеть проблему нравственного выбора, которая решается у воробья очень просто, благодаря инстинкту и гармонии естественного мира, где он обитает. К сожалению, люди не всегда могут последовать его примеру, ведь их мир наполнен сложностями, противоречиями и фальшью, которые искажают естественную натуру человека
Именно поэтому автор обращает внимание читателя на этот случай на охоте: он учит нас бескомпромиссно защищать то главное, что у нас есть.
Стихи Лермонтова о свободе
Листок
Дубовый листок оторвался от ветки родимой
И в степь укатился, жестокою бурей гонимый;
Засох и увял он от холода, зноя и горя
И вот наконец докатился до Черного моря.
У Черного моря чинара стоит молодая;
С ней шепчется ветер, зеленые ветви лаская;
На ветвях зеленых качаются райские птицы;
Поют они песни про славу морской царь-девицы.
И странник прижался у корня чинары высокой;
Приюта на время он молит с тоскою глубокой,
И так говорит он: «Я бедный листочек дубовый,
До срока созрел я и вырос в отчизне суровой.
Один и без цели по свету ношуся давно я,
Засох я без тени, увял я без сна и покоя.
Прими же пришельца меж листьев своих изумрудных,
Немало я знаю рассказов мудреных и чудных».
– На что мне тебя? – отвечает младая чинара,
Ты пылен и желт, – и сынам моим свежим не пара.
Ты много видал – да к чему мне твои небылицы?
Мой слух утомили давно уж и райские птицы.
Иди себе дальше; о странник! Тебя я не знаю!
Я солнцем любима, цвету для него и блистаю;
По небу я ветви раскинула здесь на просторе,
И корни мои умывает холодное море.
Узник
Отворите мне темницу,
Дайте мне сиянье дня,
Черноглазую девицу,
Черногривого коня!
Я красавицу младую
Прежде сладко поцелую,
На коня потом вскочу,
В степь, как ветер, улечу.
*
Но окно тюрьмы высоко,
Дверь тяжелая с замком;
Черноокая далеко,
В пышном тереме своем,
Добрый конь в зеленом поле
Без узды, один, по воле
Скачет весел и игрив,
Хвост по ветру распустив.
*
Одинок я – нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем;
Только слышно: за дверями,
Звучномерными шагами,
Ходит в тишине ночной
Безответный часовой.
Воля
Моя мать – злая кручина,
Отцом же была мне – судьбина,
Мои братья, хоть люди,
Не хотят к моей груди
Прижаться;
Им стыдно со мною,
С бедным сиротою,
Обняться.
Но мне богом дана
Молодая жена,
Воля-волюшка,
Вольность милая,
Несравненная;
С ней нашлись другие у меня
Мать, отец и семья;
А моя мать – степь широкая,
А мой отец – небо далекое;
Они меня воспитали,
Кормили, поили, ласкали;
Мои братья в лесах –
Березы да сосны.
Несусь ли я на коне, –
Степь отвечает мне;
Брожу ли поздней порой, –
Небо светит мне луной;
Мои братья в летний день,
Призывая под тень,
Машут издали руками,
Кивают мне головами;
И вольность мне гнездо свила,
Как мир – необъятное!
Сосед
Кто б ни был ты, печальный мой сосед,
Люблю тебя, как друга юных лет,
Тебя, товарищ мой случайный,
Хотя судьбы коварною игрой
Навеки мы разлучены с тобой
Стеной теперь – а после тайной.
Когда зари румяный полусвет
В окно тюрьмы прощальный свой привет
Мне умирая посылает
И, опершись на звучное ружье,
Наш часовой, про старое житье
Мечтая, стоя засыпает,
Тогда, чело склонив к сырой стене,
Я слушаю – и в мрачной тишине
Твои напевы раздаются.
О чем они – не знаю; но тоской
Исполнены, и звуки чередой,
Как слезы, тихо льются, льются…
И лучших лет надежды и любовь
В груди моей всё оживает вновь,
И мысли далеко несутся,
И полон ум желаний и страстей,
И кровь кипит – и слезы из очей,
Как звуки, друг за другом льются.
Литература
- Глинка М. От редакции // Романсы и песни (для голоса в сопровождении фортепьяно). — М.: Музыка, 1979. — Т. 2. — 160 с.
- Глинка М. И. Записки. — М.: Музыка, 1988. — 222 с.
- Глинка М. И. Комментарии // Записки. — М.: Музыка, 1988. — 222 с.
- Гордеева Е. М. Глинка-исполнитель // Памяти Глинки. 1857—1957. Исследования и материалы / В. А. Киселёв, Т. Н. Ливанова, В. В. Протопопов. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1958. — С. 227—279.
- Дубровский П. П. Глинка в воспоминаниях современников / Под ред. А. А. Орловой. — М.: Гос. музыкальное изд-во, 1955. — 431 с.
- Левашёва О. Е. Михаил Иванович Глинка: Монография : в 2 кн. — М.: Музыка, 1988. — Т. 2. — 352 с. — ISBN S-7140-0077-3.
- Овчинников М. А. Творцы русского романса (вып. 1). — М.: Музыка, 1988. — 160 с.
- Степанов П. А. Глинка в воспоминаниях современников / Под ред. А. А. Орловой. — М.: Гос. музыкальное изд-во, 1955. — 431 с.
Стихи Лермонтова про осень
Осень
Листья в поле пожелтели,
И кружатся и летят;
Лишь в бору поникши ели
Зелень мрачную хранят.
Под нависшею скалою
Уж не любит, меж цветов,
Пахарь отдыхать порою
От полуденных трудов.
Зверь отважный поневоле
Скрыться где-нибудь спешит.
Ночью месяц тускл и поле
Сквозь туман лишь серебрит.
Солнце осени
Люблю я солнце осени, когда,
Меж тучек и туманов пробираясь,
Оно кидает бледный, мертвый луч
На дерево, колеблемое ветром,
И на сырую степь. Люблю я солнце,
Есть что-то схожее в прощальном взгляде
Великого светила с тайной грустью
Обманутой любви; не холодней
Оно само собою, но природа
И всё, что может чувствовать и видеть,
Не могут быть согреты им; так точно
И сердце: в нем всё жив огонь, но люди
Его понять однажды не умели,
И он в глазах блеснуть не должен вновь
И до ланит он вечно не коснется.
Зачем вторично сердцу подвергать
Себя насмешкам и словам сомненья?
Приходит осень
Приходит осень, золотит
Венцы дубов. Трава полей
От продолжительных дождей
К земле прижалась; и бежит
Ловец напрасно по холмам:
Ему не встретить зверя там.
А если даже он найдет,
То ветер стрелы разнесет.
На льдинах ветер тот рожден,
Порывисто качает он
Сухой шиповник на брегах
Ильменя. В сизых облаках
Станицы белых журавлей
Летят на юг до лучших дней;
И чайки озера кричат
Им вслед, и вьются над водой,
И звезды ночью не блестят,
Одетые сырою мглой.
Приходит осень! Уж стада
Бегут в гостеприимну сень;
Краснея догорает день
В тумане. Пусть он никогда
Не озарит лучом своим
Густой новогородский дым,
Пусть не надуется вовек
Дыханьем теплым ветерка
Летучий парус рыбака
Над волнами славянских рек!
Увы! Пред властию чужой
Склонилась гордая страна,
И песня вольности святой
(Какая б ни была она)
Уже забвенью предана.
Свершилось! Дерзостный варяг
Богов славянских победил;
Один неосторожный шаг
Свободный край поработил!
Но есть поныне горсть людей,
В дичи лесов, в дичи степей;
Они, увидев падший гром,
Не перестали помышлять
В изгнанье дальном и глухом,
Как вольность пробудить опять;
Отчизны верные сыны
Еще надеждою полны:
Так, меж грядами темных туч,
Сквозь слезы бури, солнца луч
Увеселяет утром взор
И золотит туманы гор.
- Стихи про бабушку, стихи для бабушки, поздравления бабушке
- Лучшие стихи Есенина
https://youtube.com/watch?v=fthU_6E5YCA
Анализ стихотворения Лермонтова «Тамара»
Много удивительных впечатлений подарила Михаилу Юрьевичу Лермонтову поездка на Кавказ в 1837 году. Ещё долго поэт обращался к теме горских легенд в своём творчестве. Яркий тому пример – стихотворение «Тамара», датированное 1841 годом.
Это произведение состоит из 12 строф-четверостиший. Все они имеют перекрёстную рифму вида abab. Автор выступает в качестве рассказчика. Стихотворение написано размеренным амфибрахием, что придаёт ему сходство со сказочным напевом.
«Тамара» действительно напоминает сказку. В неё используются лексические конструкции, характерные для фольклорных произведений. Вот, например, как автор знакомит читателя с героиней: В той башне высокой и тесной Царица Тамара жила: Прекрасна, как ангел небесный, Как демон, коварна и зла.
Такой зачин напоминает типичное сказочное «жила-была».
Даже сами декорации, в которых разворачивается действо, создают впечатление нереальности происходящего. Мы видим грозные горы, стремительный речной поток. Ощущение опасности усиливается благодаря аллитерации: «Чернея на чёрной скале».
Героиня произведения – царица Тамара, поджидающая своих жертв в ночной тиши, – воплощение образа злой колдуньи из народных преданий. В темноте она зажигает огонь, привлекающий припозднившихся путников, и заводит протяжную песню, так же как это делают мифические сирены или коварные чародейки из сказок. Однако в отличие от Бабы-Яги или сморщенных ведьм братьев Гримм, Тамара завлекает странников не ради того, чтобы съесть их. Она заманивает мужчин ради ночи любви, а затем убивает их, сбрасывая со скал.
Образ колдуньи дополнен характерными деталями. Например, она владеет несметными сокровищами: На мягкой пуховой постели, В парчу и жемчуг убрана… Есть у неё и приспешники: Встречал его мрачный евнух.
Изображая действа, которые происходят в башне Тамары, поэт использует эпитеты, наполненные эротизмом: «странные, дикие звуки», «горячие руки», «сто юношей пылких и жён».
Но поутру чары развеиваются, и звуки прошедшей ночи растворяются. Несчастный путник погибает, упав со скалы. Автор сообщает, что царица произносит «Прости» в след уносящемуся водами реки телу. Может, она искренне скорбит о нём? Может, над башней нависло страшное проклятье, которое обрекает Тамару на одиночество, а её гостей – на смерть? Читатель никогда этого не узнает. Разве что сам, проверяя легенду, не отправится в теснину Дарьяла и не услышит чарующий голос царицы.
Считается, что это произведение вдохновлено старинной легендой о красивой и коварной грузинской царице, но в местном фольклоре никогда не существовало героини по имени Тамара. В стихотворении угадывается сюжет мифа о царице Клеопатре, изложенного в повести «Египетские ночи» А. С. Пушкиным
Но неважно, каков именно источник произведение. В любом случае, несомненна заслуга Михаила Юрьевича Лермонтова, которую придал этому преданию поэтичность и чувственную красоту
В глубокой теснине Дарьяла, Где роется Терек во мгле, Старинная башня стояла, Чернея на черной скале.
В той башне высокой и тесной Царица Тамара жила: Прекрасна, как ангел небесный, Как демон, коварна и зла.
И там сквозь туман полуночи Блистал огонек золотой, Кидался он путнику в очи, Манил он на отдых ночной.
На мягкой пуховой постели, В парчу и жемчуг убрана, Ждала она гостя… Шипели Пред нею два кубка вина.
Сплетались горячие руки, Уста прилипали к устам, И странные, дикие звуки Всю ночь раздавалися там:
Как будто в ту башню пустую Сто юношей пылких и жен Сошлися на свадьбу ночную, На тризну больших похорон.
Но только что утра сиянье Кидало свой луч по горам, Мгновенно и мрак и молчанье Опять воцарялися там.
Лишь Терек в теснине Дарьяла, Гремя, нарушал тишину, Волна на волну набегала, Волна погоняла волну.
И с плачем безгласное тело Спешили они унести; В окне тогда что-то белело, Звучало оттуда: прости.
И было так нежно прощанье, Так сладко тот голос звучал, Как будто восторги свиданья И ласки любви обещал.
Темы
- Основная тема – материнская любовь — чувство, присущее каждому живому существу, отличающее его от бесчувственного камня или металла. Именно тягу к своему чаду и заботу о нем продемонстрировал воробей, пренебрегая жизнью ради спасения птенца. Здесь следует сказать, что Тургенев в сжатой литературной форме смог донести до читателя всю остроту этого чувства, которое ощущают все обитатели нашей планеты. Поэтому человек не должен зазнаваться и считать себе выше братьев меньших, ведь все мы живем одними ценностями, за которые можем и умереть.
- Ещё одной темой произведения является понятие «ответственности». Ответственность за собственное «чадо», за сохранение его безопасности и за его укрытие от всяческих жизненных трудностей и проблем в понимании Тургенева отличает «настоящее», можно сказать, «человеческое чувство», произошедшее от животного инстинкта.
- Также автор поднимает тему бережного отношения к природе. Своим поведением он показывает, что человек должен быть скромным и экономным хозяином. Свои возможности нужно ограничивать соображениями этики, морали и бережливости, ведь нам дана одна земля, и мы не вправе ее бездумно расхищать, убивая легкую добычу — животных, которые даже не могут постоять за себя.
Стихи Лермонтова о дружбе
Разлука
Я виноват перед тобою,
Цены услуг твоих не знал.
Слезами горькими, тоскою
Я о прощенье умолял,
Готов был, ставши на колени,
Проступком называть мечты;
Мои мучительные пени
Бессмысленно отвергнул ты.
Зачем так рано, так ужасно
Я должен был узнать людей
И счастьем жертвовать напрасно
Холодной гордости твоей?..
Свершилось! вечную разлуку
Трепеща вижу пред собой…
Ледяную встречаю руку
Моей пылающей рукой.
Желаю, чтоб воспоминанье
В чужих людях, в чужой стране
Не принесло тебе страданье
При сожаленье обо мне…
Два брата
«Ах, брат! Ах, брат! Стыдись, мой брат!
Обеты теплые с мольбами
Забыл ли? Год тому назад
Мы были нежными друзьями…
Ты помнишь, помнишь, верно, бой,
Когда рубились мы с тобой
Против врагов родного края
Или, заботы удаляя,
С новорожденною зарей
Встречали вместе праздник Лады.
И что ж? Волнение досады,
Неугомонная вражда
Нас разделили навсегда!..»
– «Не называй меня, как прежде,
В благополучные года.
В те дни, как верил я надежде,
Любви и дружбе… я знавал
Волненья сердца дорогие,
И очи, очи голубые…
Я сердцем девы обладал:
Ты у меня его украл!..
Ты завладел моей прекрасной,
Ее любовью и красой,
Ты обманул меня… ужасно!
И посмеялся надо мной».
Умолкли. Но еще стоят
В душе терзаемы враждою.
На каждом светлые блестят
Мечи с насечкой золотою,
На каждом панцирь и шелом,
Орлиным осенен крылом.
Всё пусто вкруг в дали туманной.
Пред ними жертвенник. На нем
Кумир белеет деревянный.
И только плющ виясь младой
Лелеет жертвенник простой.
Они колена преклонили,
Взаимной злобой поклялись.
Вот на коней своих вскочили
И врозь стрелою понеслись.
Давно ль? Давно ли друг без друга
Их край родимый не видал?
Давно ль, когда один страдал
В изнеможении недуга,
Другой прикованный стоял
Нежнейшей дружбой к изголовью?
Вдруг, горьким мщением дыша,
Кипят! Надменная душа
Чем раздражилася? – любовью!
Аскар, добычу бранных сил,
Финляндку юную любил.
Она лила в неволе слезы
И помнила средь грустных дней
Скалы Финляндии своей.
Скалы Финляндии пустой,
Озер стеклянные заливы
И бор печальный и глухой,
Как милы вы, как вы счастливы
Своею дикой красотой…
Дымятся низкие долины,
Где кучи хижин небольших
С дворами грязными. Вкруг их
Растут кудрявые рябины,
На высотах чернеют пни
Иль стебли обгорелых сосен.
В стране той кратки дни весны
И продолжительная осень…
Музыка[править]
М. Балакирев написал музыку к этому стихотворению в 1865 году. Но это была не первая мелодия лермонтовского стихотворения. На стихи «Слышу ли голос твой…» к этому времени уже сочинили свою музыку Михаил Глинка (1848), Александр Даргомыжский (1849), Антон Рубинштейн (1851), Константин Вильбоа (1853), Николай Христианович (1855) и другие.
При этом некоторые лермонтовские строчки претерпели небольшие изменения:
|
Михаил Лермонтов Слышу ли голос твой Встречу ль глаза твои И как-то весело, |
|
Справочник «Лермонтов в Музыке» (Лермонтов в Музыке. Справочник (Москва, Всесоюзное издательство «Советский композитор», 1983) приводит список композиторов, которые до 1983 года положили это лермонтовское стихотворение на музыку (в алфавитном порядке): Азанчевский В. В. (1892), Акименко Ф. С. (1905), Алфераки А. Н. (1890), Арцыбушев Н. В. (1891), Асосков К. Я. (1880), Балакирев М. А. (1863—1864, публикация: 1865), Блуменфельд Ф. М. (1889), Ингеборг Бронзарт (1869), Вильбоа К. П. (1853), Власов А. К. (посв. Елене Фабиановне Гнесиной, 1960), Гайгерова В. А. (1919), Галлер К. П. (1875), Гаук В. Ф. (1885), Гировский Е. Ф., Глазунов А. К. (1891), Михаил Глинка (1848), Гречанинов А. Т. (1927), Гуммерт Р. А. (1909), Гуревич А. М. (1940), А. С. Даргомыжский (1849), Дмитриев Н. Д. (1853), Егоров А. А. (1897), Ефимов Ю. П. (1949), Жданов В. А. (1898), Иванов М. М. (1898), Иванов Н. А., Иванов-Корсунский В. М., Кассан А. Ф. (1904), Кастриото-Скандербек В. Г., Кехрибарджи К., Клем О. К. (1879), Козакевич А. А., Крейтнер Г. Г., Кюнер В. В., Левитская В. С., Лодыженский И. Н. (1893), Лодыженский Н. Н. (1965), Малашкин Л. Д. (1876), Абдылас Малдыбаев (1964), Мандельштам Е. М. (1881), Манн А. И. (1888), Маркевич Б. М. (1875), Мейснер А. Э. (1876), Надененко Ф. Н., Нажет-Вильбушевич М., Нестеров А. А. (1938), Перфильев В., Борис Пулло (1902), Ральцев Г. Д., Ребиков В. И. (1922), А. Г. Рубинштейн (1851), Рязанцев В., Севастьянов А. М., Смирнитская О. В., Соколов Н. А., Сотников Т. И., Стельник З. Я. (1940), Терентьев Б. М., Тиличеева Е. Н., Усатов Д. А. (1883), Хвощинский П. А. (1907), Христианович Н. Ф. (1855), Чернов И. И., Чуйков И. Е., Шебалин В. Я. (1951—1952), Шереметьева О. Д., Эггерс Е. («Увлеченье»).
Появляются новые поколения композиторов, которые пишут свою музыку к этим стихам, но до сих пор мелодия М. Балакирева является самой популярной, хотя живы и исполняются и другие мелодии.
Общая характеристика
Слышу ли голос твой
Звонкий и ласковый,
Сердце, как птичка
В клетке, запрыгает;
Встречу ль глаза твои,
Лазурью глубокие,
Душа к ним навстречу
Из груди просится,
И как-то весело,
И хочется плакать,
И так на шею бы
Тебе я кинулся.
Текст романса
Романс «Слышу ли голос твой» — одно из немногих обращений Глинки к поэзии Лермонтова. По сравнению с оригиналом Глинка внёс в текст некоторые незначительные изменения.
Форма романса предельно лаконична. О. Е. Левашёва назвала его «миниатюрным»; по её словам, это «одно из самых сжатых и кратких высказываний Глинки в вокальной музыке». Нисходящая тема вокальной партии звучит непрерывно, как единая линия. Ритм романса близок к вальсу, однако вальсовое движение в нём не акцентировано, а, напротив, оттенено плавным аккомпанементом.
Романс заканчивается кратким фортепианным проигрышем. П. А. Степанов вспоминал, что когда Глинка пропел ему романс и он спросил «А дальше что?», то Глинка попросту ответил: «Всё». На замечание Степанова, что романс кажется неоконченным, Глинка возразил: «Того-то я и хотел, чтобы он не кончался; ведь тем не кончается, что на шею кинешься».
Лермонтовское «слияние радости и печали» нашло отражение в двойственном мажорно-минорном строе романса. М. А. Овчинников отмечает, что музыка Глинки в полной мере соответствует «высоте лирического чувства», свойственной поэтическому тексту.
Главные герои и их характеристики
Особенностью «Воробья» является наличие в произведении главных героев в роли животных, которые попали в большую жизненную драму. Пёс Трезор, который пытается завладеть дичью в лице маленького беззащитного птенца, олицетворяет не столько само зло, сколько превратность судьбы и трудности жизни
Ведь именно тот факт, что он уступает отважному воробью свою «добычу», говорит о том, что Трезор всего лишь следует «зову животного мира», а не личным побуждениям, что нельзя сказать о главном герое…
Взрослый воробей самоотвержен и отважен перед лицом опасности, но именно любовь к своему «птенцу» заставляет его рисковать собственной жизнью. Тургенев пишет о такой «любви», которая свойственна каждому живому существу, она жертвенна и бескорыстна, что и отличает её от обыкновенного природного инстинкта
И если маленький воробушек нуждается в опеке и боится противостоять надвигающейся угрозе, то взрослый воробей не думает о последствиях смерти, для него важна участь его «чада».
Сам охотник, лирический герой, предстает перед нами честным и принципиальным человеком, лишенным жестокости и агрессии. Он охотится, но в то же время играет по правилам: берет лишь то, чего смог добиться на равных условиях. Зверь, лишенный возможности сопротивляться и обыграть людей, ему не нужен. Он старается бережно относиться к природе и экономно расходовать ее ресурсы. Его сердце доброе, поэтому охотник оставляет воробьиное семейство в покое, восхищаясь храбростью отважной птицы.
История
В своих «Записках» (завершённых в 1855 году) Глинка вспоминает об обстоятельствах написания романса: «Осенью в сентябре появилась холера в Варшаве
Из предосторожности я не выходил из комнат, тем более, что мимо нашего дома на Рымарской улице ежедневно провожали много похорон. Сидя дома, я принялся за дело, написал романсы: „Слышу ли голос твой“, слова Лермонтова, „Заздравный кубок“ Пушкина, который посвятил вдове Клико, и „Маргериту“ из „Фауста“ Гёте, переведённый Губером»
Глинка упоминает также, что тексты для романсов предложил ему П. П. Дубровский, в то время бывший в Варшаве цензором.
П. П. Дубровский (1812—1882) в своих воспоминаниях представляет совершенно иную версию создания романса. По его словам, он был написан после поездки в предместье Варшавы Беляны в обществе знакомых, в том числе некой «резвой и миловидной» польки. Вернувшись домой, Глинка сел за фортепиано и немедленно написал романс.
Возможно, Дубровский имел в виду лишь предварительные наброски романса. Глинка посвятил его некой Анне Адриановне Волховской (или Вольховской) — сведений о ней не сохранилось, но предполагается, что в поездке в Беляны участвовала именно она.
Сохранился автограф композитора с датой: «Варшава. 7/19 ноября 1848 года». Впервые романс был опубликован фирмой «Одеон».
Она поет — и звуки тают Как поцелуи на устах.
Она поет — и звуки тают Как поцелуи на устах, Глядит — и небеса играют В ее божественных глазах; Идет ли — все ее движенья, Иль молвит слово — все черты Так полны чувства, выраженья. Так полны дивной простоты Михаил Лермонтов
…</font>»> Стихотворение, предположительно, написано в 1837 или 1838 году. Точный адресат неизвестен.
Вместе со стихотворениями «Как небеса твой взор блистает» и «Слышу ли голос твой», близкими по теме и словесно-образной ткани, образует цикл, по-видимому, обращенный к одной женщине. В литературере назывались имена П.А. Бартеневой (Э. Найдич), Е.А. Чавчавадзе (В. Шадури), С. М. Виельгорской, впоследствии жены В. А. Соллогуба (Э. Герштейн). Слова «твой голос нежный», как и рифма «мятежной — нежный», — реминисценция из стих. Пушкина «К***» («Я помню чудное мгновенье»). Стих. положили на музыку: А. Н. Серов, Н. А. Римский-Корсаков, Ц. А. Кюи, К. Ю. Давыдов, И. А. Сац, Г. В. Свиридов и др. Михаил Лермонтов стихотворение «Слышу ли голос твой»
Слышу ли голос твой Звонкий и ласковый, Как птичка в клетке Сердце запрыгает;
Встречу ль глаза твои Лазурно-глубокие, Душа им навстречу Из груди просится,
И как-то весело И хочется плакать, И так на шею бы Тебе я кинулся.
Как небеса, твой взор блистает Эмалью голубой, Как поцелуй, звучит и тает Твой голос молодой. За звук один волшебной речи, За твой единый взгляд Я рад отдать красавца сечи, Грузинский мой булат; И он порою сладко блещет И сладостней звучит, При звуке том душа трепещет И в сердце кровь кипит. Но жизнью бранной и мятежной Не тешусь я с тех пор, Как услыхал твой голос нежный И встретил милый взор. 1838
Эта иллюстрация — репродукция из книги «Русские портреты XVIII и XIX веков. Издание Великого князя Николая Михайловича Романова», выпущенной в 1905-1909 годах в качестве каталога выставки, состоявшейся в 1905 году.
Михаил Лермонтов стихотворение «Бартеневой»
Скажи мне: где переняла Ты обольстительные звуки, И как соединить могла Отзывы радости и муки?
Премудрой мыслию вникал Я в песни ада, в песни рая, Но что ж? — нигде я не слыхал Того, что слышал от тебя я!
Стихотворение[править]
Это стихотворение Лермонтов посвятил певице Прасковье Бартеневой; ей же Лермонтов посвятил еще два стихотворения: «Как небеса твой взор блистает» (1837), «Она поет — и звуки тают», созданные в тот же временной период и ставшие тоже романсами. По мнению Э. Найдича, исследователя творчества Лермонтова, она была адресатом еще нескольких его стихотворений, в том числе «Есть речи — значенье» («Волшебные звуки», 1841).
Камер-фрейлина и придворная солистка Бартенева Прасковья Арсеньевна (художник Карл Брюллов)
Прасковья (Полина) Арсеньевна Бартенева (1811—1872) была известной в Петербурге и Москве салонной певицей. Обладая редким по красоте и силе голосом «металлического» тембра и обширного диапазона, она прославилась исполнением модных романсов; с 1835 она была произведена в камер-фрейлины и придводрные певицы. Бартенева была светской дамой, состояла в переписке со многими знаменитыми современниками, и многие российские литераторы посвящали ей свои стихи, музыканты — мелодии (композитор А. Варламов посвятил ей свою песню, до сих пользующуюся популярностью, «Вдоль по улице», и другие свои романсы: «Сяду ль я на лавочку», «Рано, рано, цветок, ты в поле распустился»), а художники рисовали ее портреты.
Лермонтов давно был ее поклонником и еще в 1831 г. посвятил ей мадригал: «Скажи мне: где переняла…».
В августе — сентябре 1838 года Лермонтов и Бартенева участвовали в репетициях домашних спектаклей у Карамзиных в Петербурге (правда, спектакль состоялся без участия Лермонтова, посаженного под арест за стихотворение «Смерть Поэта», посвященного гибели А. Пушкина). Приблизительно этим временем датируется и стихотворение «Слышу ли голос твой».
Однако у других литературоведов есть и другие версии посвящения стихотворения. В. С. Шадури считает, что стихотворение посвящено Е. А. Чавчавадзе (дочери грузинского поэта А. Чавчавадзе). Существует также предположение Э. Герштейн о посвящении к С. М. Виельгорской, впоследствии жене В. А. Соллогуба.
При жизни поэта стихотворение не публиковалось. Оно было найдено в записях Лермонтова, на той же странице стояло: «Я в Тифлисе…», что относилось, очевидно, к 1838 году; на основании этой даты был сделан вывод, что и стихотворение относится к этому же периоду.
Впервые с опечатками опубликовано в литературном сборнике «Вчера и сегодня» (Спб., 1845, кн. 1, стр. 92) под заглавием «Неотделанное стихотворение».
Стихи Лермонтова о Кавказе
Тебе, Кавказ, суровый царь земли…
Тебе, Кавказ, суровый царь земли,
Я посвящаю снова стих небрежный.
Как сына ты его благослови
И осени вершиной белоснежной;
От юных лет к тебе мечты мои
Прикованы судьбою неизбежной,
На севере, в стране тебе чужой,
Я сердцем твой – всегда и всюду твой.
Еще ребенком, робкими шагами
Взбирался я на гордые скалы,
Увитые туманными чалмами,
Как головы поклонников Аллы́.
Там ветер машет вольными крылами,
Там ночевать слетаются орлы,
Я в гости к ним летал мечтой послушной
И сердцем был – товарищ их воздушный.
С тех пор прошло тяжелых много лет,
И вновь меня меж скал своих ты встретил,
Как некогда ребенку, твой привет
Изгнаннику был радостен и светел.
Он пролил в грудь мою забвенье бед,
И дружно я на дружний зов ответил;
И ныне здесь, в полуночном краю,
Всё о тебе мечтаю и пою.
Крест на скале
В теснине Кавказа я знаю скалу,
Туда долететь лишь степному орлу,
Но крест деревянный чернеет над ней,
Гниет он и гнется от бурь и дождей.
И много уж лет протекло без следов
С тех пор, как он виден с далеких холмов.
И каждая кверху подъята рука,
Как будто он хочет схватить облака.
О если б взойти удалось мне туда,
Как я бы молился и плакал тогда;
И после я сбросил бы цепь бытия,
И с бурею братом назвался бы я!
Кавказу
Кавказ! Далекая страна!
Жилище вольности простой!
И ты несчастьями полна
И окровавлена войной!..
Ужель пещеры и скалы
Под дикой пеленою мглы
Услышат также крик страстей,
Звон славы, злата и цепей?..
Нет! Прошлых лет не ожидай,
Черкес, в отечество свое:
Свободе прежде милый край
Приметно гибнет для нее.
Утро на Кавказе
Светает – вьется дикой пеленой
Вокруг лесистых гор туман ночной;
Еще у ног Кавказа тишина;
Молчит табун, река журчит одна.
Вот на скале новорожденный луч
Зарделся вдруг, прорезавшись меж туч,
И розовый по речке и шатрам
Разлился блеск и светит там и там:
Так девушки, купаяся в тени,
Когда увидят юношу они,
Краснеют все, к земле склоняют взор:
Но как бежать, коль близок милый вор!..
Кавказ
Хотя я судьбой на заре моих дней,
О южные горы, отторгнут от вас,
Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз:
Как сладкую песню отчизны моей,
Люблю я Кавказ.
В младенческих летах я мать потерял.
Но мнилось, что в розовый вечера час
Та степь повторяла мне памятный глас.
За это люблю я вершины тех скал,
Люблю я Кавказ.
Я счастлив был с вами, ущелия гор;
Пять лет пронеслось: все тоскую по вас.
Там видел я пару божественных глаз;
И сердце лепечет, воспомня тот взор:
Люблю я Кавказ!..