Робин Кембалл «Возвращаясь к Лебединому стану Цветаевой»
В конце своей «Истории издания «Лебединого стана»» Рашит Янгиров констатирует, что «утверждения Эренбурга о нежелании поэта увидеть книгу напечатанной следует отнести лишь к последующим годам, когда в жизнь Цветаевой вошло евразийство».
Из такой формулировки непосвященный читатель мог бы сделать вывод, что с того момента (т. е. начала 30-х годов) такое «нежелание» (если оно когда-нибудь действительно существовало) оставалось у поэта до конца. Это, конечно, отнюдь не так: перед нами остается бесспорный факт, что, подготавливая в 1938 г. свой (будущий) «базельский архив», Марина Цветаева взяла на себя немалый труд переписать в особенную тетрадь своим тщательным почерком полный текст «Лебединого стана» (и «Перекопа»), дописав (при последней поправке 7 января 1939 г.) свою известную просьбу-завет: «Если когда-нибудь — хоть черезъ сто лeт — будетъ печататься, прошу печатать по старой орfографiи».
В свете сказанного упрек Эренбурга по адресу «издателей», будто они нарушили волю Цветаевой, является не только безосновательным, но и прямо противоречит фактам. Эренбург делал вид, что не знал, «как удалось издателям получить рукопись», как будто он не понимал, что в свободном мире (в отличие от СССР) такие документы (если авторы не налагают временный запрет) доступны каждому честному и серьезному исследователю. Итак, когда в 1956 г., при визите Г. П. Струве в Базель, Е. Э. Малер попросила меня достать для него фотостат «Лебединого стана» и «Перекопа», сделать это было очень просто, без малейшего препятствия. Да и вообще — разные и частью противоречивые «откровения» Эренбурга в этом контексте являются до того недостоверными, что, за отсутствием других подобных свидетельств, можно сомневаться, был ли вообще тот период, когда Цветаева отреклась от намерения «увидеть книгу напечатанной».
Как бы то ни было, совершенно ясно, что последний завет еще свободной Цветаевой был за печатание («хоть через сто лет»). Если бы у Глеба Струве (или у меня) было малейшее сомнение насчет ее желаний, то, разумеется, ни он, ни я не взяли бы на себя ответственность публикации. Вопреки Эренбургу, единственная наша забота (далекая от всяческих политических намерений) состояла именно в том, чтобы выполнить одну из ее последних просьб так, чтобы стал доступным всему миру ее любимый «Лебединый стан».
РОБИН КЕМБАЛЛ
Лозанна
(источник — газета «Русская мысль», Париж,N 4277, 08 июля 1999 г.)
Поэтика
Жанры
Знакомясь с творчеством Марины Цветаевой, можно почувствовать, что она искала и пыталась создать свой собственный жанр, ответвляющийся от общепризнанных канонов. Тема любви-страсти нашла яркое отражение и в стихотворениях, и в поэмах Цветаевой. Таким образом, жанры лиро-эпической поэмы и элегии неслучайно проходят сквозь всю лирику поэтессы. Это стремление к романтизму она буквально впитала с молоком матери, которая очень хотела увлечь дочь тем, что считала женственным, прекрасным и полезным, будь то игра на музыкальных инструментах или любовь к постижению иностранных языков.
В поэмах Цветаевой всегда присутствовал свой лирический субъект, который зачастую выступал как образ ее самой. Героиня нередко совмещала в себе несколько ролей, позволяя тем самым разрастаться своей личности. То же самое происходило и с поэтессой. Она всегда стремилась познать всю существующую глубину отношений человека и окружающего мира, грани человеческой души, тем самым доведя до максимума отражение этих наблюдений в своей лирике.
Стихотворные размеры
Размер стиха — это его ритм. Цветаева, как и многие современные ей поэты 20 века, в своем творчестве часто использовала трехсложный размер, дактиль. Например, в стихотворении «Бабушке». Дактиль напоминает разговорную речь, а стихи поэтессы — яркие монологи. Бабушку по линии матери Цветаева, увы, не знала, но с детства помнила ее портрет, висевший в доме семьи. В стихах она пыталась мысленно выйти на диалог с бабушкой с целью узнать источник своего бунтарского нрава.
В стихотворении «Моим стихам, написанным так рано» использован ямб с перекрестной рифмой, что подчеркивает твердость интонации. Те же размер и рифма характерны и для стихотворений «Книги в красном переплете», «Тоска по Родине! Давно. .. «. Последнее создано в годы эмиграции, а потому пропитано бытовой неустроенностью, бедностью и растерянностью в чужом мире.
«Кто создан из камня, кто создан из глины» — белый стих, где использован амфибрахий с перекрестной рифмовкой. Это стихотворение было опубликовано в сборнике «Версты». Свое мятежное настроение Цветаева выражает в строках о морской пене, сообщая, что она бросается в морскую стихию жизни.
Средства выразительности
В цикле стихов, посвященных Александру Блоку, использовано много знаков препинания, которые передают запретность и трепетность чувств Цветаевой, ведь с Блоком она не была знакома лично, но восхищалась им безмерно. Поэтесса применяла массу эпитетов, метафор, олицетворений, будто обнажающих ее душевную стихию. А интонационные паузы только усиливают этот эффект.
В той же «Тоске по Родине» чувствуется сильное эмоциональное напряжение автора, передаваемое за счет метафорического отождествления родной страны с кустом рябины и обилия восклицательных знаков.
Стихотворение «Книги в красном переплете» передает тоску поэтессы по рано умершей матери, по ушедшему детству. Проникновенному чтению способствуют риторические вопросы, эпитеты, олицетворения, метафоры, восклицания и перифразы.
В стихотворении «Бабушке» также много эпитетов, повторов и оксюморонов. Цветаева мысленно ощущает родство душ со своей бабушкой.
На примере нескольких стихотворений нетрудно заметить, что в лирике Марины Цветаевой преобладали восклицания. Это свидетельствует о ее динамичной натуре, возвышенности чувств и о некой предельности душевного состояния.
