1. Почему Заболоцкий расстался с обэриутами?
«Педагогом я быть не собирался и хотел лишь получить литературное образование, необходимое для писательской работы. Жил в студенческом общежитии. Много писал, подражая то Маяковскому, то Блоку, то Есенину. Собственного голоса не находил. В 1925 году я окончил институт. За моей душой была объемистая тетрадь плохих стихов, мое имущество легко укладывалось в маленькую корзинку», «Приняли интересного человека
Советую обратить внимание, — шепнул Хармсу бессменный секретарь Союза поэт Фроман.
Мало кому известного Заболоцкого объявили последним. К столу подошел молодой человек, аккуратно одетый, юношески розовощекий.
— А похож на мелкого служащего, любопытно
Внешность бывает обманчива. — Введенский говорил с видом снисходительного мэтра.
Читал Заболоцкий „Белую ночь“, кажется, в более раннем варианте, чем тот, который помещен в „Столбцах“». Гляди: не бал, не маскарад,
здесь ночи ходят невпопад,
здесь, от вина неузнаваем,
летает хохот попугаем;
раздвинулись мосты и кручи,
бегут любовники толпой,
один — горяч, другой — измучен,
а третий — книзу головой…«Триумфа не было, — настороженное внимание, сдержанные аплодисменты. „Чинари“ переглянулись, не сговариваясь, встали и пошли между рядов навстречу поэту. Назвав свои фамилии, жали ему руку, поздравляли. Хармс громогласно объявил: он потрясен, такого с ним не бывало. Введенский: ему давно не доводилось слушать „стоящие стихи“, наконец, повезло — дождался.
После собрания отправились на Надеждинскую, к Хармсу. Пили дешевый разливной портвейн, читали стихи. Между „чинарями“ и Заболоцким завязались приятельские отношения».Хлебников«Кто мы? И почему мы? Мы, обэриуты, — честные работники своего искусства. Мы — поэты нового мироощущения и нового искусства. Мы — творцы не только нового поэтического языка, но и созидатели нового ощущения жизни и ее предметов. Наша воля к творчеству универсальна: она перехлестывает все виды искусства и врывается в жизнь, охватывая ее со всех сторон. И мир, замусоренный языками множества глупцов, запутанный в тину „переживаний“ и „эмоций“, — ныне возрождается во всей чистоте своих конкретных мужественных форм».«Н. Заболоцкий — поэт голых конкретных фигур, придвинутых вплотную к глазам зрителя. Слушать и читать его следует более глазами и пальцами, нежели ушами. Предмет не дробится, но наоборот— сколачивается и уплотняется до отказа, как бы готовый встретить ощупывающую руку зрителя. Развертывание действия и обстановка играют подсобную роль к этому главному заданию».Раздражение против В.
Ты что же это, дьявол,
живешь как готтентот,
ужель не знаешь правил,
как жить наоборот?«В 1928 году я несколько раз выступал с другими поэтами в Ленинградском Доме печати под флагом левого искусства. Особых лавров не стяжал, но мои стихи были, по крайней мере, удобопонятны».
Хармс
Творчество данного поэта, который не менее популярен, нежели предыдущий, основано преимущественно на семантической бессмыслице. Во многом Даниил Хармс похож на Введенского — он так же объединяет несочетаемые между собой слова, создает некую иллюзию смысла. Читая его стихи, на первый взгляд кажется, что все четко и понятно. Но едва закончишь последнюю строчку, содержание теряется, приходится перечитывать, и не один раз, дабы уловить хоть долю того, что пытался передать автор. Вторая черта, которой характеризуется творчество Хармса, — это «заумь». Он создает новые слова, вписывает их в стихотворения, и, находя таковые в той или иной строчке, можно догадаться об их смысле.
Я шел зимою вдоль болота В галошах, В шляпе И в очках. Вдруг по реке пронесся кто-то На металлических крючках.
Я побежал скорее к речке, А он бегом пустился в лес, К ногам приделал две дощечки, Присел, Подпрыгнул И исчез.
Даниил Хармс
Постоянство веселья и грязи
Вода в реке журчит, прохладна,
и тень от гор ложится в поле,
и гаснет в небе свет. И птицы
уже летают в сновиденьях.
И дворник с чёрными усами
стоит всю ночь под воротами
и чешет грязными руками
под грязной шапкой свой затылок.
И в окнах слышен крик весёлый,
и топот ног, и звон бутылок.
Проходит день, потом неделя,
потом года проходят мимо.
и люди стройными рядами
в своих могилах исчезают.
А дворник с чёрными усами
стоит года под воротами
и чешет грязными руками
под грязной шапкой свой затылок.
И в окнах слышен крик весёлый,
и топот ног; и звон бутылок.
Луна и солнце побледнели,
созвездья форму изменили.
Движенье сделалось тягучим,
и время стало как песок.
А дворник с чёрными усами
стоит опять под воротами
и чешет грязными руками
под грязной шапкой свой затылок.
И в окнах слышен крик весёлый,
и топот ног; и звон бутылок.
14 октября 1933
Александр Введенский
Гость на коне (отрывок)
Конь степной
бежит устало,
пена капает с конских губ.
Гость ночной,
тебя не стало,
вдруг исчез ты на бегу.
Вечер был.
Не помню твёрдо,
было всё черно и гордо.
Я забыл
существованье
слов, зверей, воды и звёзд.
Вечер был на расстояньи
от меня на много вёрст.
Я услышал конский топот
и не понял этот шёпот,
я решил, что это опыт
превращения предмета
из железа в слово, в ропот.
в сон, в несчастье, в каплю света.
Дверь открылась,
входит гость.
Боль мою пронзила
кость.
Человек из человека
наклоняется ко мне,
на меня глядит как эхо,
он с медалью на спине.
Он обратною рукою
показал мне – над рекою
рыба бегала во мгле,
отражаясь как в стекле.
Я услышал, дверь и шкап
сказали ясно:
конский храп.
Я сидел и я пошёл
как растение на стол,
как понятье неживое,
как пушинка или жук,
на собранье мировое
насекомых и наук,
гор и леса,
скал и беса,
птиц и ночи,
слов и дня.
Гость, я рад,
я счастлив очень,
я увидел край коня…
В чем особенность «позднего» Заболоцкого?
«бессмыслицы скомканной речи»«полного разума русского языкаПушкинБаратынскимТютчев«Во вторую половину жизни – после лагерей – он выше всех других русских поэтов ставил Тютчева. Он знал его всего наизусть и считал единственным недосягаемым образцом. Огромное воздействие Тютчева на стихи Заболоцкого последнего десятилетия его жизни неоспоримо».ЖенаОткинув со лба шевелюру,
Он хмуро сидит у окна.
В зеленую рюмку микстуру
Ему наливает жена.
Как робко, как пристально-нежно
Болезненный светится взгляд,
Как эти кудряшки потешно
На тощей головке висят!
С утра он все пишет да пишет,
В неведомый труд погружен.
Она еле ходит, чуть дышит,
Лишь только бы здравствовал он.Зацелована, околдована,
С ветром в поле когда-то обвенчана,
Вся ты словно в оковы закована,
Драгоценная моя женщина!
Не веселая, не печальная,
Словно с темного неба сошедшая,
Ты и песнь моя обручальная,
И звезда моя сумашедшая.Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!й «до конца дней своих он продолжал утверждать, что Хлебников – величайший поэт двадцатого века. Я часто приписывал это его упрямству. Пожалуй, упрямство – не то слово. Он был на редкость верный человек – верный во всех своих приязнях и неприязнях… Привязавшись к кому-нибудь, он привязывался навсегда, до конца. Такими вечными привязанностями его были и Хармс, и Введенский, и Олейников, и Евгений Шварц…».А душа пресветлой ручкой
Машет нам издалека.
Вся она как будто тучка,
Платье вроде как река.
Своими нежными глазами
Все глядит она, глядит,
А тело, съедено червями,
В черном домике лежит.
«Люди, — плачет, — что вы, люди!
Я такая же, как вы,
Только меньше стали груди
да прическа из травы.
Меня, милую, берите,
Скучно мне лежать одной.
Хоть со мной поговорите,
Правда ли, что Заболоцкий планировал написать поэму о Сталине?
«читателем, который слишком далек от мрачных взглядов».Привет тебе, о Грузия моя,
Рожденная в страданиях и буре!
Привет вам, виноградники, поля,
Гром трактора и пенье чианури!
Привет тебе, мой брат имеретин,
Привет тебе, могучий карталинец,
Мегрел задумчивый и ловкий осетин,
И с виноградной чашей кахетинец!
Привет тебе, могучий мой Кавказ,
Короны гор и пропасти ущелий,
Привет тебе, кто слышал в первый раз
Торжественное пенье Руставели!Пушкин«Наша советская поэзия по сравнению с поэзией дореволюционной в общей своей массе выросла неизмеримо. Безвозвратно исчез язык замкнувшегося в своей комнате интеллигента. Исчезли мистические «откровения» провидцев и кликуш. Все меньше остается книжности, искусственности и архаической манерности поэзии прошлого. Пришел новый поэт, поэт жизнерадостный, трезвый, любящий жизнь. Общественные интересы нашей родины — его кровные интересы. Всем своим творчеством он служит делу строящегося социализма.
Это бесспорно. Но с тем большей отчетливостью выступают перед глазами те болезни, которыми болеет наша советская поэзия.
Первое, что здесь бросается в глаза, это — удивительная неорганизованность поэтического языка, разнобой форм, разноголосица вкусов…
Алогическая, темная речь Пастернака; мужественная, комковатая речь Тихонова; развязная, на редкость многословная, путанная, лишенная вкуса и малейшего поэтического такта речь Сельвинского; подтанцовывающая и жонглирующая речь Кирсанова; утомительная, серая речь Безыменского; ладожский говор Прокофьева, соединяющего «фольклорные» обороты с литературными; пошловато-сентиментальный язык Уткина и десятки других голосов и подголосков (в том числе и автора этой статьи с его ошибками), — какая перед нами на редкость пестрая картина!»«Заболоцкий декларировал отход от своих старых позиций, «перестройку». Не подлежит сомнению, что это была лишь маскировка притаившегося врага… Теперь Заболоцкий пишет «иные» стихи. Он даже — публикует оды в честь вождей. Но сколько в этих «одах», по существу, равнодушия, искусственного, мнимого «огня», т.е. лицемерия! А основными для Заболоцкого этих лет являются «пантеистические» стихи, в которых под видом «естествоиспытателя», наблюдающего природу, автор рисует полную ужаса, кошмарную, гнетущую картину мира советской страны.
У животных нет названья —
Кто им зваться повелел?
Равномерное страданье —
Их невидимый удел».За Сталина выпьем
Мы первую чашу,
Вторую подымем
За родину нашу!
А третью мы выпьем
За наших героев,
Что сеют и пашут,
Посевы утроив!
Да здравствует «Шрома»,
Могучая сила,
Которая дома
Героев взрастила!
Пусть ею гордится
Родная держава,
И пусть не затмится
В веках ее слава! «Он говорил, что ему надо два года жизни, чтобы написать трилогию из поэм «Смерть Сократа», «Поклонение волхвов», «Сталин». Меня удивила тема третьей поэмы. Николай Алексеевич стал мне объяснять, что Сталин сложная фигура на стыке двух эпох. Разделаться со старой этикой, моралью, культурой было ему нелегко, так как он сам из нее вырос. Он учился в духовной семинарии, и это в нем осталось. Его воспитала Грузия, где правители были лицемерны, коварны, часто кровожадны. Николай Алексеевич говорил, что Хрущеву легче расправиться со старой культурой, потому что в нем ее нет. Пройдут годы, и от старой дворянской культуры, устоями которой и мы живем, останется так мало, что трудно будет ее представить. «Вот так, — говорил он, — как если бы от на шей с тобой жизни остались одни ножницы и лоскуток от шитья»»»
Поэты–обэриоты
В группу ОБЭРИУ входили такие авторы как:
Александр Введенский. Был назван в честь благоверного князя Александра Невского, но сам себя считал себя похожим на Пушкина. В школьные годы особым усердием не отличался: имел тройки по обществознанию, немецкому языку и математике. В самодеятельности играл Хлестакова. Любил жить в гостиницах и слыл заядлым картежником. В 1941 году был арестован и умер от плеврита на этапе в Казань.
Даниил Хармс (наст. фамилия Ювачёв). Онователь ОБЭРИУ. Среди обэриутов был «самым высоким, долговязым, с весьма серьезным лицом». В 1928 г. разгуливал по Невскому проспекту в пилотке с «ослиными ушами» и «с тросточкой, увенчанной старинным клаксоном», пугая прохожих. Любил сочинять и рассказывать абсурдистские история о своем рождении. Был репрессирован, скончался в тюремной больнице в феврале 1942 г.
Николай Заболоцкий. На собраниях обэриутов играл в триктрак и напевал при этом песенку: «Один адъютант имел аксельбант, а другой адъютант не имел аксельбант». Вел переписку с К. Циолковским. Нарисовал рисунок, изображающий бегущего слона, повесил его дома и назвал «Чаяние». В 1938 г. был арестован и осужден по обвинению в антисоветской пропаганде. Провел 8 лет в сталинских лагерях. По возвращении продолжил заниматься творчеством. Скончался в 1958 г. от инфаркта.
Игорь Бахтерев. Придумал название ОБЭРИУ. Один из организаторов театра «Радикс». Участвовал в подготовке творческого вечера «Три левых часа». Оставался верен идеям ОБЭРИУ даже после распада объединения. Умер в 1996 г.
Юрий Владимиров. Происходил из рода Брюлловых. Самый молодой из обэриутов, которого С. Маршак назва́л однажды «вдохновенным мальчишкой». Хармс же в своих записках часто величал его «дубиной». Имел свою яхту в Ленинградском яхт-клубе, ходил с товарищами под парусом. Умер в 1931 г. от туберкулеза.
Дойвбер Левин. Получил от друзей прозвище «Боба». В детстве говорил только на идише. В произведениях для детей писал о горестях и ужасах Гражданской войны. Ему принадлежит фраза: «Кончено! В мире погасли все фонари». Погиб в бою осенью 1941 г.
Николай Олейников. Среди обэриутов звался «оглашенным». Зимой носил боксерские ботинки. По поводу установленного дома телефона сокрушался: «Телефон стоит уже три дня, и до сих пор я не заметил, чтобы он приносил счастье». Однажды выиграл у Введенского в карты и в качестве выигрыша изрезал пиджак соперника на ленты. Расстрелян в 1937 г.
Константин Вагинов. Страстный коллекционер. Собирал папиросные коробки, старинные монеты, конфетные обертки, этикетки от продуктов. Дал своим героям фамилии Тептелкин, Свистонов и Психачев. Несмотря на упоминание в манифесте ОБЭРИУ участвовал только в знаменитом вечере «Три левых часа». Умер в 1934 г. от туберкулеза.
К обэриутам были близки философы Я. Друскин и Л. Липавский, художники К. Малевич, П. Мансуров, В. Стерлигов, писатель Е. Шварц, поэт Н. Олейников, филолог Н. Харджиев, художницы А. Порет и Т. Глебова.
«Пятое значение»
Литераторам достоверно известно, что существует четыре значения предмета, среди которых эмоциональное, начертательное, эстетическое и целевое. Однако было необходимо создать нечто, что обеспечило бы сам факт существования предмета – так размышляли обэриуты. Это должно было быть такое значение, которое освободило бы объект от различных условных связей и сделало бы его независимым. В теории данный аспект сложно постичь, так как данное творчество строится на абсурдных теориях, поэтому сейчас мы рассмотрим конкретный пример. Стихотворение Введенского «За кончик буквы взяв, я поднимаю слово шкаф» наглядно демонстрирует нам присутствие «пятого значения». Здесь любое слово можно рассматривать как отдельный предмет, а предмет, в свою очередь, как самостоятельное слово.
Репрессии и преследования
В 1931 году объединение реального искусства официально перестало существовать. Хармса, Введенского и Бахтерева арестовали по государственному делу, после чего сослали без права на дальнейшее возвращение. Оставшиеся члены группы продолжали сотрудничать, однако уже не выступали и не издавались как ранее. В заключении в 1941-1942 годах умерли Введенский и Хармс, а пришедшая на нашу землю война забрала жизни Левина и Липавского. Стоит упомянуть, что Николая Олейникова расстреляли еще в 1937 году. Оставшиеся обэриуты оказались в заблокированном Ленинграде, который постоянно подвергался штурму и нападениям со стороны фашистов. В этих условиях были утрачены многочисленные наработки авторов, сгорали и терялись целые пьесы, сборники стихотворений и отдельные наработки. Из-за этих событий единственным взрослым сочинением Юрия Владимирова, которое дошло до наших дней, стало «Физкультурник». Недетские произведения Левина были полностью утрачены, как и прозаические творения Введенского, в том числе культовый рассказ «Убийцы вы дураки».
Николай Олейников
Поэзия данного обэриута имеет весьма глубокий и достаточно понятный читателю смысл. Невзирая на аллегории, метафоры и символизм, автор грамотно передает всю суть своей мысли и формирует ее в простые рифмованные стоки. Во многом творчество Олейникова можно охарактеризовать как пародию, в которой он высмеивает различные слабости людей или системы, или же показывает нам изнанку бытия, поднимает крайне важные и даже трагические вопросы. Наиболее ярким его произведением считается «Таракан». Это стихотворение, которое рассказывает нам о трагической судьбе насекомого, который стал предметом для проведения опытов. Таракан ничтожен для человека, однако автор говорит нам, что он тоже живой, тоже имеет душу и хочет жить.
– Таракан сидит в стакане, Ножку рыжую сосёт. Он попался. Он в капкане. И теперь он казни ждёт.
– Таракан к стеклу прижался
И глядит, едва дыша.
Он бы смерти не боялся, Если б знал, что есть душа…
Участники и сторонники авангардного творчества
Собрание «Три левых часа» документально закрепило ядро ОБЭРИУ, его основу. Позднее сформировался состав, участники которого официально вступили в эту группу. Итак, с 1928 года обэриуты – это Д. Хармс, И. Бахтерев, К. Вагинов А. Введенский, Н. Заболоцкий, Ю. Владимиров, и Дойвбер Левин. Творчество этих людей основывалось в первую очередь на отказе от «заумного» языка, от сложных литературных оборотов и приемов. В основе лежал гротеск, абсурд и алогизм. Конечно же, у общественных масс подобные тенденции вызывали негативную реакцию, в особенности у правящей верхушки страны. Однако среди людей творческих группа обэриутов нашла поддержку. Разделить их творческие взгляды смогли: писатель Евгений Шварц, поэт Николай Олейников, филолог Николай Харджиев, философы Леонид Липавский и Яков Друскин. Поддержка нашлась и со стороны художников: Павел Мансуров, Казимир Малевич, Павел Филонов, Владимир Стерлигов, а также челны сообщества МАИ, художницы Алиса Порет и Татьяна Глебова.
Николай Заболоцкий
Литературные творения Заболоцкого объединяют в себе непривычные и даже немного нелепые метафоры, которые, однако, объединяются в четкий смысл. Дочитав его стихотворение до конца, читатель осознает его суть и предмет, понимает, на что было направлено перо автора. Однако само произведение буквально переполнено гиперболами, нетипичными сравнениями, антропоморфностью не только животных, но и предметов быта, явлений природы. Стоит также отметить, что окончательная мысль или смысл стиха не всегда предсказуем. Произведения Заболоцкого одни из тех, которые будут держать вас в напряжении до последней минуты, и лишь в конце вы сможете понять, к чему были написаны все вышестоящие семантические формы.
Гляди: не бал, не маскарад, Здесь ночи ходят невпопад, Здесь от вина неузнаваем, Летает хохот попугаем.
Творчество
Эксперименты обэриутов в области литературы достаточно разнообразны по своему подходу. Каждый отдельно взятый автор имеет свои «фишки», свой стиль и направленность. Объединяет поэтов, пожалуй, повсеместный алогизм, который напрочь разрушает стереотипы восприятия литературы. Подобная тенденция заставляет нас смотреть на общую картину через призму гротеска, видеть ее совсем иначе, нежели в классическом варианте. Кроме того, отсутствие последовательности событий, нетипичные литературные приемы и многочисленные «ошибки» заставляют мозг читателя самостоятельно сопоставлять все части в общую картину. Ну а теперь пришло время ознакомиться с особенностями творчества одних из самых ярких представителей данной группы литераторов.
Что не понравилось властям в стихах Заболоцкого?
«Я попал в обстановку последних лет нэпа. Хищнический быт всякого рода дельцов и предпринимателей был глубоко чужд и враждебен мне. Сатирическое изображение этого быта стало темой моих стихов 1927—1928 годов, которые впоследствии составили книжку «Столбцы». Движение«…гаерство становится уже издевательством над социалистической действительностью… позиция отщепенца-индивидуалиста…»«…стихи Заболоцкого — общественно дефективны. Если их расшифровать, получатся жуткие выводы» («…это глупость? Нет, это издевательство» «Он одинаково уродливо, одинаково издевательски изображает и советских служащих, и «дамочек», и красную казарму, и красноармейцев, и нашу молодежь. Вот, например, «характеристика» молодежи:
Потом пирует до отказу
В размахе жизни трудовой.
Гляди! Гляди! Он выпил квасу,
Он девок трогает рукой,
И вдруг, шагая через стол,
Садится прямо в комсомол.Нехороший, но красивый,
Это кто глядит на нас?
То Мужик неторопливый
Сквозь очки уставил глаз.
Белых Житниц отделенья
Поднимались в отдаленье,
Сквозь окошко хлеб глядел,
В загородке конь сидел.
Тут природа вся валялась
В страшном диком беспорядке:
Кой-где дерево шаталось
Там реки струилась прядка.
Тут стояли две-три хаты
Над безумным ручейком
Идет медведь продолговатый
Как-то поздним вечерком.
А над ним, на небе тихом,
Безобразный и большой,
Журавель летает с гиком,
Потрясая головой.
Из клюва развевался свиток,
Где было сказано: «Убыток
Дают трехпольные труды».
Мужик гладил конец бороды.«Человек бесклассового общества, который хищническую эксплуатацию заменил всеобщим творческим трудом и плановостью, не может в будущем не распространить этого принципа на свои отношения с порабощенной природой. Настанет время, когда человек — эксплуататор природы превратится в человека — организатора природы». ..Над Лошадиным институтом
Вставала стройная луна.
Научный отдых дан посудам,
И близок час веретена.
Осел, товарищем ведом,
Приходит, голоден и хром.
Его, как мальчика, питают,
Ума растенье развивают.
Здесь учат бабочек труду,
Ужу дают урок науки
Как делать пряжу и слюду,
Как шить перчатки или брюки.
Здесь волк с железным микроскопом
Звезду вечернюю поет,
Здесь конь с редиской и укропом
Беседы длинные ведет.
И хоры стройные людей,
Покинув пастбища эфира,
Спускаются на стогны мира
Отведать пищи лебедей.поэма, от первой до последней строчки, — грязный пасквиль брызжущего слюной ненависти врага… Только заклятый враг социализма, бешено ненавидящий советскую действительность, советский народ мог написать этот клеветнический, контрреволюционный, гнусный пасквиль
Проза Хармса
Этот обэриут прослыл в свое время не только как поэт, но и как писатель пьес и рассказов. Как и стихи обэриутов, проза Хармса носила абсурдный характер, была основана на бессмысленных словосочетаниях, событиях, которые не связаны друг с другом, и частой смене настроения. Примечательной чертой его рассказов стала бытовая тематика. До гротеска доводились различные жизненные ситуации, которые могли происходить в магазине, на вокзале, во время ужина или светского мероприятия. Любой диалог в произведениях автор представлял в жанре, который не имел названия, но был четко противоположным привычному нам стилю изложения.
Александр Введенский — поэт-обэриут
Этот автор наиболее выдающийся среди представителей данного течения, и все благодаря тому, что его творчество максимально приближено к классике и легкое в восприятии. Главным образом Введенский работает со структурой самого языка. Его творения имеют привычные размеры (как у Пушкина, например), в них нет сложной рифмы, оборванных фраз и заумных терминов. Лексика простая, речевые структуры весьма распространенные, слова рифмуются до боли просто, и это легко запоминается. Вроде бы в его стихах все прозрачно, грамотно и понятно, но что-то неуловимое не дает читателю окончательно осознать суть происходящего. Дело в том, что поэт использует абсолютно непредусмотренные речевые обороты, он сочетает слова, которые никогда ранее не стояли рядом, тем самым образовывая неформулируемый, неуловимый смысл.
Увы, стоял плачевный стул,
На стуле том сидел аул,
На нём сидел большой больной,
Сидел к живущему спиной.
Он видел речку и леса,
Где мчится стёртая лиса.
О чем писал Заболоцкий Циолковскому?
«Ваши мысли о будущем Земли, человечества, животных и растений глубоко волнуют меня, и они очень близки мне. В моих ненапечатанных стихах и поэмах я, как мог разрешал их. Сейчас, после ознакомления с Вашими трудами, мне многое придется передумывать заново».«Личное бессмертие возможно только в одной организации. Не бессмертен ни человек, ни атом, ни электрон. Бессмертна и все более блаженная лишь материя – тот таинственный материал, который мы не можем уловить в его окончательном и простейшем виде… Все дело, очевидно, в том, как понимает и чувствует себя человек. Вы, очевидно, очень ясно и твердо чувствуете себя государством атомов. Мы же, Ваши корреспонденты, не можем отрешиться от взгляда на себя, как на нечто единое и неделимое. Ведь одно дело знать, а другое – чувствовать. Консервативное чувство, воспитанное в нас веками, цепляется за наше знание и мешает ему двигаться вперед. А чувствование себя государством есть, очевидно, новое завоевание человеческого гения».«Кажется, что поэт никак не может примириться с тем, что все смертны, что все, рождаясь, погибают. Конечно, нелегко так болезненно сознавая это, приобрести более светлую формулу. Но ее надо найти. Ум не должен останавливаться на мрачном решении. Эта светлая формула существует. И не только как искусственное создание ума. И этому доказательство — философия многих великих поэтов и художников, рано или поздно приходящих к «признанию» жизни. И тут у поэта Заболоцкого могут быть большие нелады с нашим читателем, который слишком далек от мрачных взглядов».
«Оттепель»
После 1956 года народ постепенно начал воскрешать некогда погубленное творчество великих поэтов и писателей. Начали издаваться детские стихотворения Хармса и Введенского. Они печатались не только в России, но и на Западе благодаря усилиям Владимира Эрля и Михаила Мейлаха. Окончательно запрет на творчество обэриутов был снят в годы перестройки, когда советская цензура утратила свое значение и творческий диапазон значительно расширился. Стоит сказать, что один из поэтов данной группы — Игорь Бахтерев, сумел протянуть все эти годы и сохранил свои творческие навыки вплоть до момента смерти в 1996 году. Его работы начали издавать еще в 70-х годах, при этом печатались не только старые наработки, но и новые произведения. В 80-е и в первой половине 90-х он продолжал сочинять, при этом не изменяя авангардному стилю.
Николай Заболоцкий
Начало осени
Старухи, сидя у ворот,
Хлебали щи тумана, гари.
Тут, торопяся на завод,
Шёл переулком пролетарий.
Не быв задетым центром О,
Он шёл, скрепив периферию,
И ветр ломался вкруг него.
Приходит соболь из Сибири,
И представляет яблок Крым,
И девка, взяв рубля четыре,
Ест плод, любуясь молодым.
В его глазах – начатки знанья,
Они потом уходят в руки,
В его мозгу на состязанье
Сошлись концами все науки.
Как сон житейских геометрий,
В необычайно крепком ветре
Над ним домов бряцали оси,
И в центре О мерцала осень.
И к ней касаясь хордой, что ли,
Качался клён, крича от боли,
Качался клён, и выстрелом ума
Казалась нам вселенная сама.
1928