«гефсиманский сад»: о чем главное евангельское стихотворение бориса пастернака

Популярные темы анализов

• Анализ стихотворения Гумилева Озеро чад

  «Озеро Чад» элегия сочинена Н.С.Гумелевым 1907 г. Необыкновенность Африканской страны оттеняет само название: озеро Чад находится центральной части Африки. Героиня элегии, не обычная барышня, а дочь влиятельного африканского касте.

• Анализ стихотворения Лермонтова И скучно и грустно 9 класс

  Михаил Юрьевич Лермонтов – один из самых талантливых поэтов 19 века. Его произведения изучаются по сей день и, вероятно, никогда не устареют. Читая произведения этого великого поэта, можно увидеть настоящую исповедь человека,

• Баратынский

  Замечательный лирик, мыслитель, философ представитель интеллигенции 19 века – Е.А. Баратынский, один из крупнейших литературных деятелей, творчество которого нельзя оставить без внимания
• Анализ стихотворения Гумилева Кенгуру

  Николай Гумилёв и Анна Ахматова не смогли создать счастливый брак. Анна считала, что она согласилась на брак с навязчивым молодым человеком только из-за того, что опасалась самоубийства Гумилёва. Он догадывался, что Анна любит его не особо,

• Анализ стихоторения Апухтина В полдень

  Поэтическая сила творчества А.Н. Апухтина заключается в его проницательности, искренности, любви к родному краю. Не является исключением и его сочинение «В полдень», которое демонстрирует тонкую связь внутреннего мира автора с внешним,

Великий пост – это период обновления, преображения и сосредоточения. Это время подготовки к встрече Святого Христова Воскресения. Русскими поэтами написано немало стихотворений, посвященных . Мы подготовили небольшую подборку лирических текстов, которые советуем прочесть в эти важные для каждого православного человека дни.

Бо­рис Пас­тернак (1890–1960)

Геф­си­ман­ский сад

Мер­цань­ем звезд да­леких без­различ­ноБыл по­ворот до­роги оза­рен.До­рога шла вок­руг го­ры Мас­личной,Вни­зу под нею про­текал Кед­рон.Лу­жай­ка об­ры­валась с по­лови­ны.За нею на­чинал­ся Млеч­ный Путь.Се­дые се­реб­ристые мас­ли­ныПы­тались вдаль по воз­ду­ху шаг­нуть.В кон­це был чей-то сад, на­дел зе­мель­ный.Уче­ников ос­та­вив за сте­ной,Он им ска­зал: «Ду­ша скор­бит смер­тель­но,По­будь­те здесь и бодрствуй­те со Мной».Он от­ка­зал­ся без про­тиво­борс­тва,Как от ве­щей, по­лучен­ных взай­мы,От все­могу­щес­тва и чу­дот­ворс­тва,И был те­перь, как смер­тные, как мы.Ноч­ная даль те­перь ка­залась кра­емУнич­то­женья и не­бытия.Прос­тор все­лен­ной был не­оби­та­ем,И толь­ко сад был мес­том для житья.

И, гля­дя в эти чер­ные про­валы,Пус­тые, без на­чала и кон­ца,Чтоб эта ча­ша смер­ти ми­нова­лаВ по­ту кро­вавом Он мо­лил От­ца.Смяг­чив мо­лит­вой смер­тную ис­то­му,Он вы­шел за ог­ра­ду. На зем­леУче­ники, оси­лен­ные дре­мой,Ва­лялись в при­дорож­ном ко­выле.Он раз­бу­дил их: «Вас Гос­подь спо­добилЖить в дни Мои, вы ж раз­леглись, как пласт.Час Сы­на Че­лове­чес­ко­го про­бил.Он в ру­ки греш­ни­ков Се­бя пре­даст».И лишь ска­зал, не­ведо­мо от­ку­даТол­па ра­бов и ско­пище бро­дяг,Ог­ни, ме­чи и впе­реди – И­удаС пре­датель­ским лоб­зань­ем на ус­тах.Петр дал ме­чом от­пор го­лово­резамИ ухо од­но­му из них от­сек.Но слы­шит: «Спор нель­зя ре­шать же­лезом,Вло­жи свой меч на мес­то, че­ловек.Не­уж­то ть­мы кры­латых ле­ги­оновОтец не сна­рядил бы Мне сю­да?И во­лос­ка тог­да на Мне не тро­нув,Вра­ги рас­се­ялись бы без сле­да.Но кни­га жиз­ни по­дош­ла к стра­нице,Ко­торая до­роже всех свя­тынь.Сей­час дол­жно на­писан­ное сбыть­ся,Пус­кай же сбу­дет­ся оно. Аминь.Ты ви­дишь, ход ве­ков по­добен прит­чеИ мо­жет за­гореть­ся на хо­ду.Во имя страш­но­го ее ве­личьяЯ в доб­ро­воль­ных му­ках в гроб сой­ду.Я в гроб сой­ду и в тре­тий день вос­ста­ну,И, как сплав­ля­ют по ре­ке пло­ты,Ко Мне на суд, как бар­жи ка­рава­на,Сто­летья поп­лы­вут из тем­но­ты».

На Страс­тной

Еще кру­гом ноч­ная мгла.Еще так ра­но в ми­ре,Что звез­дам в не­бе нет чис­ла,И каж­дая, как день, свет­ла,И ес­ли бы зем­ля мог­ла,Она бы Пас­ху прос­па­лаПод чте­ние Псал­ти­ри.

Еще кру­гом ноч­ная мгла.Та­кая рань на све­те,Что пло­щадь веч­ностью лег­лаОт пе­рек­рес­тка до уг­ла,И до рас­све­та и теп­лаЕще ты­сяче­летье.

Еще зем­ля го­лым-го­ла,И ей но­чами не в чемРас­ка­чивать ко­локо­лаИ вто­рить с во­ли пев­чим.

И со Страс­тно­го чет­вергаВплоть до Страс­тной суб­бо­тыВо­да бу­равит бе­регаИ вь­ет во­дово­роты.И лес раз­дет и не­пок­рыт,И на Страс­тях Хрис­то­вых,Как строй мо­лящих­ся, сто­итТол­пой ство­лов сос­но­вых.

А в го­роде, на не­боль­шомПрос­транс­тве, как на сход­ке,Де­ревья смот­рят на­гишомВ цер­ковные ре­шет­ки.

И взгляд их ужа­сом объ­ят.По­нят­на их тре­вога.Са­ды вы­ходят из ог­рад,Ко­леб­лется зем­ли ук­лад:Они хо­ронят Бо­га.И ви­дят свет у Цар­ских врат,И чер­ный плат, и све­чек ряд,Зап­ла­кан­ные ли­ца -И вдруг навс­тре­чу крес­тный ходВы­ходит с Пла­щани­цей,И две бе­резы у во­ротДол­жны пос­то­ронить­ся.

И шес­твие об­хо­дит дворПо краю тро­ту­ара,И вно­сит с ули­цы в прит­ворВес­ну, ве­сен­ний раз­го­ворИ воз­дух с прив­ку­сом прос­фор

И веш­не­го уга­ра.

И март раз­бра­сыва­ет снегНа па­пер­ти тол­пе ка­лек,Как буд­то вы­шел че­ловек,И вы­нес, и от­крыл ков­чег,И все до нит­ки роз­дал.

И пенье длит­ся до за­ри,И, на­рыдав­шись вдос­таль,До­ходят ти­ше из­нутриНа пус­ты­ри под фо­нариПсал­тирь или Апос­тол.

Но в пол­ночь смол­кнут тварь и плоть,Зас­лы­шав слух ве­сен­ний,Что толь­ко-толь­ко рас­по­годь,Смерть мож­но бу­дет по­боротьУсиль­ем Вос­кре­сенья.

Анализ стихотворения Пастернака «Гефсиманский сад»

На протяжении десяти лет, с 1945 по 1955 год, Пастернак работал над романом «Доктор Живаго». Семнадцатая и заключительная часть его представляет собой сборник стихотворений, написанных главным героем. В поэтическом цикле будто заново повторяется история, рассказанная в романе. Конечно, Юрий Живаго не приравнивается к Христу. Тем не менее, судьба доктора — это драма христианской личности. Герой Пастернака — творец, художник, не имеющий возможности изменить ход истории. Ему остается только внести в безумный мир собственный идеал понимания жизни с точки зрения христианской морали.

Завершается цикл «Стихотворения Юрия Живаго» «Гефсиманским садом». Произведение отсылает читателей к Евангелиям. Согласно описанным там событиям, Иисус Христос в сопровождении учеников приходил молиться в Гефсиманский сад перед заключением. Там же его арестовали. В предыдущих стихотворениях цикла Пастернак, описывая ключевые моменты земной жизни Христа, ни на шаг не отступал от евангельской хронологии. В «Гефсиманском саде» она намеренно нарушена. Пророчество о Втором пришествии, появляющееся в последней строфе, имеет большее отношение к Откровению Иоанна Богослова, чем к трем соответствующим главам Евангелий от Марка, Матфея и Иоанна, на которые сюжетно и частично лексически ориентировано стихотворение Пастернака.

«Гефсиманский сад» тесно связан с рядом произведений из тетради Юрия Живаго, в первую очередь — с «Гамлетом», открывающим цикл. Важный образ, встречающийся в обоих стихотворениях, — образ чаши. В «Гамлете» он олицетворяет жизненный путь лирического героя, выступает в качестве символа рока. В «Гефсиманском саде» Пастернак становится ближе к евангельскому толкованию образа. Чаша соотносится с Голгофой, мученичеством, добровольным самопожертвованием ради искупления и бессмертия.

«Гефсиманский сад» считается ключом к пониманию романа Пастернака. Стихотворение это исполняет роль замыкающего сразу на трех уровнях: 1) евангельский микроцикл; 2) тетрадь Юрия Живаго; 3) произведение в целом. В нем Борис Леонидович раскрывает смысл каждой человеческой жизни и всей истории. Если упрощенно, то он заключается в победе над злом, преодолении смерти через воскресение. Здесь необходимо вспомнить заголовок одной из черновых редакций романа, представляющий собой цитату из Откровения Иоанна Богослова: «Смерти не будет».

Гефсиманский сад

Мерцаньем звезд далеких безразлично
Был поворот дороги озарен.
Дорога шла вокруг горы Масличной,
Внизу под нею протекал Кедрон.

Лужайка обрывалась с половины.
За нею начинался Млечный путь.
Седые серебристые маслины
Пытались вдаль по воздуху шагнуть.

В конце был чей-то сад, надел земельный.
Учеников оставив за стеной,
Он им сказал: «Душа скорбит смертельно,
Побудьте здесь и бодрствуйте со Мной».

Он отказался без противоборства,
Как от вещей, полученных взаймы,
От всемогущества и чудотворства,
И был теперь как смертные, как мы.

Ночная даль теперь казалась краем
Уничтоженья и небытия.
Простор вселенной был необитаем,
И только сад был местом для житья.

И, глядя в эти черные провалы,
Пустые, без начала и конца,
Чтоб эта чаша смерти миновала,
В поту кровавом Он молил Отца.

Смягчив молитвой смертную истому,
Он вышел за ограду. На земле
Ученики, осиленные дремой,
Валялись в придорожном ковыле.

Он разбудил их: «Вас Господь сподобил
Жить в дни Мои, вы ж разлеглись, как пласт.
Час Сына Человеческого пробил.
Он в руки грешников Себя предаст».

И лишь сказал, неведомо откуда
Толпа рабов и скопище бродяг,
Огни, мечи и впереди – Иуда
С предательским лобзаньем на устах.

Петр дал мечом отпор головорезам
И ухо одному из них отсек.
Но слышит: «Спор нельзя решать железом,
Вложи свой меч на место, человек.

Неужто тьмы крылатых легионов
Отец не снарядил бы Мне сюда?
И, волоска тогда на Мне не тронув,
Враги рассеялись бы без следа.

Но книга жизни подошла к странице,
Которая дороже всех святынь.
Сейчас должно написанное сбыться,
Пускай же сбудется оно. Аминь.

Ты видишь, ход веков подобен притче
И может загореться на ходу.
Во имя страшного ее величья
Я в добровольных муках в гроб сойду.

Я в гроб сойду и в третий день восстану,
И, как сплавляют по реке плоты,
Ко Мне на суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты».
(Борис Пастернак, 1949г.)

Алек­сандр Со­лодов­ни­ков (1893–1974)

«Ни лобзания Ти дам»

Ночью в сад за преданным ХристомС поцелуем подошел Иуда.Господи, мы тоже предаемПоцелуями Тебя повсюду.Причащаться к Чаше подходя,Сбросив с сердца ледяную груду,Тайный голос слышу я всегда:Ставлю ли я к образу свечу,Деньги ли передаю на блюдо,Постоянно с робостью шепчу:«Ни лобзания Ти дам, яко Иуда»Если я живу как фарисей,И по мне судить о вере будут,Не услышу ль в совести своей:Ближнего ль придирчиво сужу,За собой не замечая худа,Каждый раз испуганно твержу:«Ни лобзания Ти дам, яко Иуда».Все, чем Ты не славишься во мне,Осуждает горько мой рассудок.И звучит в сердечной глубине:«Ни лобзания Ти дам, яко Иуда».Не могу исправить сам себя,Жду спасенья своего, как чуда,Да смиренно веря и любя«Ни лобзания Ти дам, яко Иуда».

В Не­делю жен-ми­роно­сиц

Муж­чи­ны боль­ше фи­лософс­тву­ютИ сом­не­ва­ют­ся с Фо­мою,А ми­роно­сицы без­молвству­ют,Сто­пы Хрис­та кро­пя сле­зою.Му­жи на­пуга­ны сол­да­тами,Скры­ва­ют­ся от ярой зло­бы,А же­ны сме­ло с аро­мата­миЧуть свет то­ропят­ся ко Гро­бу.

Гефсиманский сад

Мерцаньем звезд далеких безразлично Был поворот дороги озарен. Дорога шла вокруг горы Масличной, Внизу под нею протекал Кедрон. 

Лужайка обрывалась с половины. За нею начинался Млечный путь. Седые серебристые маслины Пытались вдаль по воздуху шагнуть. 

В конце был чей-то сад, надел земельный. Учеников оставив за стеной, Он им сказал: «Душа скорбит смертельно, Побудьте здесь и бодрствуйте со Мной». 

Он отказался без противоборства, Как от вещей, полученных взаймы, От всемогущества и чудотворства, И был теперь, как смертные, как мы. 

Ночная даль теперь казалась краем Уничтоженья и небытия. Простор вселенной был необитаем, И только сад был местом для житья. 

И, глядя в эти черные провалы, Пустые, без начала и конца, Чтоб эта чаша смерти миновала, В поту кровавом Он молил Отца. 

Смягчив молитвой смертную истому, Он вышел за ограду. На земле Ученики, осиленные дремой, Валялись в придорожном ковыле. 

Он разбудил их: «Вас Господь сподобил Жить в дни Мои, вы ж разлеглись, как пласт. Час Сына Человеческого пробил. Он в руки грешников Себя предаст». 

И лишь сказал, неведомо откуда Толпа рабов и скопище бродяг, Огни, мечи и впереди – Иуда С предательским лобзаньем на устах. 

Петр дал мечом отпор головорезам И ухо одному из них отсек. Но слышит: «Спор нельзя решать железом, Вложи свой меч на место, человек. 

Неужто тьмы крылатых легионов Отец не снарядил бы Мне сюда? И, волоска тогда на Мне не тронув, Враги рассеялись бы без следа. 

Но книга жизни подошла к странице, Которая дороже всех святынь. Сейчас должно написанное сбыться, Пускай же сбудется оно. Аминь. 

Ты видишь, ход веков подобен притче И может загореться на ходу. Во имя страшного ее величья Я в добровольных муках в гроб сойду. 

Я в гроб сойду и в третий день восстану, И, как сплавляют по реке плоты, Ко мне на суд, как баржи каравана, Столетья поплывут из темноты». 

Великий четверг. Евангельские события этого дня – Тайная Вечеря и следующее за ней Моление о Чаше. На первый взгляд, стихотворение Пастернака – это беглый пересказ второго сюжета, очень беглый

Только внимание здесь почему-то смещено на пейзаж

Можно было бы посчитать «Гефсиманский сад» пейзажной зарисовкой, однако, как мы уже знаем по «Магдалине», пейзаж у Пастернака динамичен. Если присмотреться внимательно, здесь от четверостишия к четверостишию меняется масштаб изображения. И, в конце концов, пейзаж оказывается не совсем пейзажем.

Впрочем, начинается стихотворение действительно как видовая зарисовка: ночь, река, поворот дороги.

Дорога шла вокруг горы Масличной, Внизу под нею протекал Кедрон.

Как на акцент обратим здесь внимание на «безразлично далекие» звёзды. А вот дальше, буквально на наших глазах, изображение начинает трансформироваться

Оказывается, что на небе – не просто звёзды, там – Млечный путь. То есть дорога, начавшаяся на земле, словно бы продолжается в небе. Листья диких олив – сероватые от природы, – в лунном свете действительно могут напоминать звёзды. Но эту прочерченную взглядом дорогу с земли в небо разделяет обрыв. И для того, чтобы собрать ее воедино, нужно усилие.

Седые серебристые маслины Пытались вдаль по воздуху шагнуть.

Читаем дальше. Смена плана. Дорога в небо исчезает, пределы мира словно бы замыкаются в границах Гефсиманского сада:

Простор вселенной был необитаем, И только сад был местом для житья.

Такая трансформация происходит не вдруг, а сразу после того, как Христос пытается взглянуть на мир глазами простого смертного:

Он отказался без противоборства, Как от вещей, полученных взаймы, От всемогущества и чудотворства, И был теперь, как смертные, как мы.

И тут же ночь перестает быть просто ночью, превращаясь в «черные провалы, пустые без начала и конца». Обращаясь к Отцу, Христос борется со смертью. Ему предстоит восстановить Вселенную заново.

А дальше, как кажется, пейзаж, теряет всякую зримость, превращается в нечто умозрительное:

…ход веков подобен притче И может загореться на ходу.

Кто из нас видел когда-нибудь, как горят века? Однако поэт тут же дает ответ на этот вопрос:

И, как сплавляют по реке плоты, Ко мне на суд, как баржи каравана, Столетья поплывут из темноты.

Перед нами – снова река, и вереница огней на темной воде. А может быть, это – Млечный путь? Или просто одно безо всяких усилий переходит в другое?

Великий четверг. Впереди нас ждет самое главное.

Иван Бу­нин(1870–1953)

В Геф­си­ман­ском са­ду

…И в этот час, гла­сит пре­данье,Ког­да, сом­не­ни­ем то­мим,Из­не­могал он от стра­данья.Все прек­ло­нилось пе­ред ним.

За­тих­ла ночь и бла­гого­венье,И слы­шал он: «Мо­их вет­вейКо­лючий терн – вен­цом му­ченьяВоз­ло­жат на гла­ве тво­ей;Но терн ко­роною зе­ленойЧе­ло свя­тое обовь­ет -В мир под стра­даль­чес­кой ко­роной,Как царь ца­рей, Гос­подь вой­дет!»И ки­парис, над ним шу­мящий,Ко­му шеп­тал во ть­ме ноч­ной:«Бла­гос­ло­ви Гос­подь скор­бя­щий, -Ве­лик и сла­вен под­виг твой!Я воз­не­су над всей все­лен­нойМой тяж­кий крест, и на крес­теВесь мир уз­рит те­бя, сми­рен­ный,В не­из­ре­чен­ной кра­соте!»Но сно­ва он в тос­ке скло­нял­ся,Но сно­ва он скор­бел ду­шой -И ве­тер лас­ко­вой стру­ейЕго че­ла в ти­ши ка­сал­ся:«О, под­ни­ми свой грус­тный взор!В час скор­би, в тем­ный час стра­даньяПрох­ла­ды све­жее ды­ханьеЯ при­несу с до­лин и гор,И неж­ной лас­кой аро­мата

Твои му­ченья об­легчу,И от вос­то­ка до за­катаТвои гла­голы воз­ве­щу!»

* * *
И цветы, и шмели, и трава, и колосья,И лазурь, и полуденный зной…Срок настанет – Господь сына блудного спросит:“Был ли счастлив ты в жизни земной?”

И забуду я все – вспомню только вот этиПолевые пути меж колосьев и трав –И от сладостных слез не успею ответить,К милосердным коленам припав.1918