На поле Куликовом
— 1 —
Река раскинулась. Течет, грустит лениво
И моет берега.
Над скудной глиной желтого обрыва
В степи грустят стога.
О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь — стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.
Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной —
В твоей тоске, о, Русь!
И даже мглы — ночной и зарубежной —
Я не боюсь.
Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь…
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…
И нет конца! Мелькают версты, кручи…
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!
Закат в крови! Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь…
Покоя нет! Степная кобылица
Несется вскачь!
7 июня 1908 года
— 2 —
Мы, сам-друг, над степью в полночь стали:
Не вернуться, не взглянуть назад.
За Непрядвой лебеди кричали,
И опять, опять они кричат…
На пути — горючий белый камень.
За рекой — поганая орда.
Светлый стяг над нашими полками
Не взыграет больше никогда.
И, к земле склонившись головою,
Говорит мне друг: «Остри свой меч,
Чтоб недаром биться с татарвою,
За святое дело мёртвым лечь!»
Я — не первый воин, не последний,
Долго будет родина больна.
Помяни ж за раннею обедней
Мила друга, светлая жена!
8 июня 1908 года
— 3 —
В ночь, когда Мамай залег с ордою
Степи и мосты,
В темном поле были мы с Тобою, —
Разве знала Ты?
Перед Доном темным и зловещим,
Средь ночных полей,
Слышал я Твой голос сердцем вещим
В криках лебедей.
С полуночи тучей возносилась
Княжеская рать,
И вдали, вдали о стремя билась,
Голосила мать.
И, чертя круги, ночные птицы
Реяли вдали.
А над Русью тихие зарницы
Князя стерегли.
Орлий клёкот над татарским станом
Угрожал бедой,
А Непрядва убралась туманом,
Что княжна фатой.
И с туманом над Непрядвой спящей,
Прямо на меня
Ты сошла, в одежде свет струящей,
Не спугнув коня.
Серебром волны блеснула другу
На стальном мече,
Освежила пыльную кольчугу
На моем плече.
И когда, наутро, тучей черной
Двинулась орда,
Был в щите Твой лик нерукотворный
Светел навсегда.
14 июня 1908 года
— 4 —
Опять с вековою тоскою
Пригнулись к земле ковыли.
Опять за туманной рекою
Ты кличешь меня издали…
Умчались, пропали без вести
Степных кобылиц табуны,
Развязаны дикие страсти
Под игом ущербной луны.
И я с вековою тоскою,
Как волк под ущербной луной,
Не знаю, что делать с собою,
Куда мне лететь за тобой!
Я слушаю рокоты сечи
И трубные крики татар,
Я вижу над Русью далече
Широкий и тихий пожар.
Объятый тоскою могучей,
Я рыщу на белом коне…
Встречаются вольные тучи
Во мглистой ночной вышине.
Вздымаются светлые мысли
В растерзанном сердце моём,
И падают светлые мысли,
Сожжённые тёмным огнём…
«Явись, мое дивное диво!
Быть светлым меня научи!»
Вздымается конская грива…
За ветром взывают мечи…
31 июля 1908 года
— 5 —
И мглою бед неотразимых
Грядущий день заволокло.
Вл. Соловьев
Опять над полем Куликовым
Взошла и расточилась мгла,
И, словно облаком суровым,
Грядущий день заволокла.
За тишиною непробудной,
За разливающейся мглой
Не слышно грома битвы чудной,
Не видно молньи боевой.
Но узнаю тебя, начало
Высоких и мятежных дней!
Над вражьим станом, как бывало,
И плеск и трубы лебедей.
Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал. — Молись!
23 декабря 1908 года
*****
Технический анализ
Произведение условно делится на две части – описание любимого поэтом Петербурга и отрисовку таинственного образа Незнакомки. По жанру – это стихотворный рассказ, по размеру классический ямб с вкраплениями элементов пиррихия (стоп из двух сокращённых слогов).
Использование эпитетов (детский плач, очарованный берег, пьяные окрики и прочие), а также метафор (стан, шелками охваченный, дух правит окриками и другие) придаёт работе внутреннюю насыщенность и гармоничность.
Увлечённость Вечной Женственностью на фоне любви к Менделеевой помогло Блоку создать один из эталонов лирики, который не грех знать наизусть и использовать его в жизни для понимания Женщины и своего места в мире.
О, весна без конца и без краю
О, весна без конца и без краю —
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
Принимаю тебя, неудача,
И удача, тебе мой привет!
В заколдованной области плача,
В тайне смеха — позорного нет!
Принимаю бессонные споры,
Утро в завесах темных окна,
Чтоб мои воспаленные взоры
Раздражала, пьянила весна!
Принимаю пустынные веси!
И колодцы земных городов!
Осветленный простор поднебесий
И томления рабьих трудов!
И встречаю тебя у порога —
С буйным ветром в змеиных кудрях,
С неразгаданным именем бога
На холодных и сжатых губах…
Перед этой враждующей встречей
Никогда я не брошу щита…
Никогда не откроешь ты плечи…
Но над нами — хмельная мечта!
И смотрю, и вражду измеряю,
Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель — я знаю —
Все равно: принимаю тебя!
24 октября 1907 года
*****
На железной дороге
Под насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.
Три ярких глаза набегающих —
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон…
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Ее, жандарма с нею рядом…
Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною,
Скользнул — и поезд в даль умчало.
Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая…
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…
Да что — давно уж сердце вынуто!
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов…
Не подходите к ней с вопросами,
Вам все равно, а ей — довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена — все больно.
14 июня 1910 года
*****
Русь
Ты и во сне необычайна.
Твоей одежды не коснусь.
Дремлю — и за дремотой тайна,
И в тайне — ты почиешь, Русь.
Русь, опоясана реками
И дебрями окружена,
С болотами и журавлями,
И с мутным взором колдуна,
Где разноликие народы
Из края в край, из дола в дол
Ведут ночные хороводы
Под заревом горящих сел.
Где ведуны с ворожеями
Чаруют злаки на полях,
И ведьмы тешатся с чертями
В дорожных снеговых столбах.
Где буйно заметает вьюга
До крыши — утлое жилье,
И девушка на злого друга
Под снегом точит лезвеё.
Где все пути и все распутья
Живой клюкой измождены,
И вихрь, свистящий в голых
Поет преданья старины…
Так — я узнал в моей дремоте
Страны родимой нищету,
И в лоскутах ее лохмотий
Души скрываю наготу.
Тропу печальную, ночную
Я до погоста протоптал,
И там, на кладбище ночуя,
Подолгу песни распевал.
И сам не понял, не измерил,
Кому я песни посвятил,
В какого бога страстно верил,
Какую девушку любил.
Живую душу укачала,
Русь, на своих просторах, ты,
И вот — она не запятнала
Первоначальной чистоты.
Дремлю — и за дремотой тайна,
И в тайне почивает Русь,
Она и в снах необычайна.
Ее одежды не коснусь.
24 сентября 1906 года
*****
Образ Незнакомки
Показываясь в роли пьяницы Блок пытается не опустить себя, а возвысить незнакомку, которая навсегда поселилась в его сердце. Этот контраст подчёркивает чистоту женщины и суетность всего остального. Так и построен мир, в нём всегда будет место прекрасному, но оно никогда не будет одно, его постоянно будет окружить низменность.
Игра противоположностей – мрачный кабак с пьяницами без цели и стремлений с одной стороны и прекрасная женщина, которая освещает это место, не позволяя ему стать полностью чёрным. Надежда на фоне безнадёги, свет в кромешной тьме, глоток воды в пустыне.
Лирический герой понимает недоступность незнакомой женщины с перьями страуса на шляпе, поэтому отказывается от её физического восприятия и оставляет только в душе, как образ всего светлого, но несбываемого. Автор ревнует свой идеал, поэтому повторяет:
Также Блок рисует Незнакомку одинокой, она приходит часто, но всегда одна. Поэт не хочет делиться с другими даже образом, храня его как заветное сокровище.
Для бытия остаётся вино и мечты в винных парах, но не они помогает держаться за жизнь, способствует этому только образ незнакомки и слабая надежда, что однажды она сама подойдет к нему и примет со всеми грехами. Протянет руки в кольцах и скажет «Я рядом, я уже не мечта» (помните Достоевского «И прострёт к нам руце свои, и мы припадём…»). Пока же истина остаётся в вине, а надежда на самом дне души.
Незнакомка
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бесмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!»* кричат.
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
24 апреля 1906
А вы хорошо знаете это стихотворение?
-
/7
Вопрос 1 из 7
Читать стих “Незнакомка” Блока Александра Александровича в классе и дома в режиме онлайн необходимо с пониманием двух важных фактов. Первый – это то, что в нем поэт выразил свое мироощущение, воплотив в образе незнакомки в шелках то, чего так остро не хватает в мире – романтику, красоту и любовь. Второе – что это классический пример символической поэзии (стихотворение написано в 1906 году), требующий соответствующего прочтения.
Произведение разделено на две части. Первая его половина фактически является одной метафорой, развернутой до нескольких строф – она показывает пошлость и безысходность обыденной жизни. И вот в тоскливую атмосферу входит прекрасное, воплощенное в женщине, дышащей духами и туманами. Текст стихотворения Блока “Незнакомка” показывает раздвоенную действительность, пропасть между реальностью и мечтами лирического героя. Но на самом деле, если прочитать его полностью на уроке литературы или дома, легко увидеть, что в образе незнакомки воплощена надежда.
Лирический герой, испытывающий высокие чувства к той неземной женщине, которая предстает перед ним, понимает, что жизнь его не так отвратительна, что утраченная вера в добро возвращается. Это стихотворение нужно учить, чтобы почувствовать все вибрации нежной натуры поэта и его радость от встречи с чудом.
Скифы
Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы,
С раскосыми и жадными очами!
Для вас — века, для нас — единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!
Века, века ваш старый горн ковал
И заглушал грома лавины,
И дикой сказкой был для вас провал
И Лиссабона, и Мессины!
Вы сотни лет глядели на Восток,
Копя и плавя наши перлы,
И вы, глумясь, считали только срок,
Когда наставить пушек жерла!
Вот — срок настал. Крылами бьет беда,
И каждый день обиды множит,
И день придет — не будет и следа
От ваших Пестумов, быть может!
О, старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой!
Россия — Сфинкс. Ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя,
И с ненавистью, и с любовью!..
Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!
Забыли вы, что в мире есть любовь,
Которая и жжет, и губит!
Мы любим всё — и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно всё — и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений…
Мы помним всё — парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат,
И Кельна дымные громады…
Мы любим плоть — и вкус ее, и цвет,
И душный, смертный плоти запах…
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?
Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы,
И усмирять рабынь строптивых…
Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные объятья!
Пока не поздно — старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем — братья!
А если нет, — нам нечего терять,
И нам доступно вероломство!
Века, века — вас будет проклинать
Больное позднее потомство!
Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!
Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл,
С монгольской дикою ордою!
Но сами мы — отныне вам не щит,
Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами.
Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить!..
В последний раз-опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!
30 января 1918 года
*****
Незнакомка
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бесмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!»1 кричат.
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
24 апреля 1906 года, Озерки
*****
klassreferat.ru
Все в этом стихотворении робко и темно, зыбко и туманно… И все это — знаки «нездешних надежд» на вселенское «непостижимое чудо», на явление Вечной Девы, Прекрасной Дамы, в образе которой для Блока воплощалось некое всеединое божественное начало, долженствующее «спасти мир» и возродить человечество к новой, совершенной жизни. Вместе с ожиданием чистой и светлой любви, Вечной Женственности лирический герой ощущает одиночество, тоску, жажду встречи с ней, но и боязнь того, что она окажется не такой, какой представляется ему. Герой начинает опасаться, что их воссоединение, то есть приход Прекрасной Дамы в настоящую жизнь, реальность, может обернуться душевной катастрофой для него самого. Если образы ранних стихов Блока живут лишь в божественном, романтическом мире, то в этом стихотворении жизнь наложила на все свой отпечаток. Почти ушли юношеская восторженность и романтизм, а вместо него появился серый, обыденный мир. И не только появился, но и занял свое главенствующее место. А мир фантазии, мир мечты обратился в легкую дымку вокруг образа. Постепенно чувствуется раздвоенность и восприятие образа женщины через призму двух миров: близкого и скорбного “здесь” и лучшего, прекрасного “там”. Так, вечная женственность и мудрость соединятся воедино со скорбной реальностью. Душа — ореол, идущий изнутри, окружает земную оболочку прозрачной хрупкой дымкой. Именно в ней и заключена та вечная прелесть женщины, которую воспевали поэты всех веков. И это соединение двух миров возносит женщину в глазах поэта на пьедестал богини. Она близка, вполне реальна и в то же время недосягаема, как божество. “…Я знаю — ты здесь, ты близко — ты там”. Возможно, что именно эта удивительная способность видеть в женском образе божественное начало во многом определила отношение Блока к женщине. Живя реальной жизнью, среди людей, он отчетливо видел, как быт и серая обыденность давят на женщину и губят в ней тот светлый образ, воплощение которого в жизни он искал. Возникает образ женщины на фоне социальных проблем, и горькая действительность все более плотно окружает пыльной завесой “светлый образ”.
Рекомендуем посмотреть:
- Анализ цикла стихотворений — Ямбы
- Анализ стихотворения — Фабрика
- Анализ стихотворения — Ты в комнате один сидишь…
- Анализ стихотворения — Соловьиный сад
- Анализ стихотворения — Русь моя, жизнь моя…
- Анализ стихотворения — Русь
- Анализ стихотворения — Россия
- Анализ стихотворения — Плачет ребенок. Под лунным серпом…
- Анализ стихотворения — Осенняя воля 2
- Анализ стихотворения — Осенняя воля
Из газет
Встала в сияньи. Крестила детей.
И дети увидели радостный сон.
Положила, до полу клонясь головой,
Последний земной поклон.
Коля проснулся. Радостно вздохнул,
Голубому сну еще рад наяву.
Прокатился и замер стеклянный гул:
Звенящая дверь хлопнула внизу.
Прошли часы. Приходил человек
С оловянной бляхой на теплой шапке.
Стучал и дожидался у двери человек.
Никто не открыл. Играли в прятки.
Были веселые морозные Святки.
Прятали мамин красный платок.
В платке уходила она по утрам.
Сегодня оставила дома платок:
Дети прятали его по углам.
Подкрались сумерки. Детские тени
Запрыгали на стене при свете фонарей.
Кто-то шел по лестнице, считая ступени.
Сосчитал. И заплакал. И постучал у дверей.
Дети прислушались. Отворили двери.
Толстая соседка принесла им щей.
Сказала: «Кушайте». Встала на колени
И, кланяясь, как мама, крестила детей.
Мамочке не больно, розовые детки.
Мамочка сама на рельсы легла.
Доброму человеку, толстой соседке,
Спасибо, спасибо. Мама не могла…
Мамочке хорошо. Мама умерла.
27 декабря 1903 года
Россия
Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы росписные
В расхлябанные колеи…
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые, —
Как слезы первые любви!
Тебя жалеть я не умею
И крест свой бережно несу…
Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!
Пускай заманит и обманет, —
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманит
Твои прекрасные черты…
Ну что ж? Одно заботой боле —
Одной слезой река шумней
А ты все та же — лес, да поле,
Да плат узорный до бровей…
И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка,
Когда звенит тоской острожной
Глухая песня ямщика!..
18 октября 1908 года
В ресторане. Анализ стихотворения Александра Блока
Стихотворение Александра Блока «В ресторане» входит в цикл «Страшный мир», где лирический герой – одинокий и отчаявшийся, наблюдает за пугающим и пошлым миром. Оно написано в 1910 году и посвящено Ольге Судейкиной – женщине, с которой у поэта были романтические отношения.
Настроение стихотворения – элегическое. Оно пронизано грустью, размышлениями о безответных чувствах.
В данном произведении лирический герой встречается в ресторане с дамой, которая его очаровывает. В её образ автор вкладывает черты Судейкиной, которая была красивой женщиной. Несмотря на то, что она сидит с другим кавалером, он посылает ей черную розу в бокале золотого аи. Блок известен как поэт – символист. Здесь и сам цветок, и сочетание черного с золотом – неспроста. Это будто говорит о какой- то внутренней беде, боли, которая закована во внешний шик и роскошь. Героиня реагирует презрительно на такой жест, но по следующим строкам: «Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала// И, бросая, кричала :« Лови!»» мы видим, что она приняла этот знак внимания ближе, чем могло показаться. Возможно, это значит, что она ощутила ту же печаль, которую чувствует этот человек. Сравнивая её с испуганной птицей, автор намекает на то, что эта женщина способна чувствовать свободу, что ей тесно здесь.
Помимо этого сравнения, поэт использует много других средств, для описания героини : олицетворения (задремали ресницы, зашептались шелка) создают очень живой образ, будто бы все на даме движется; повторы (бросала, бросая взоры) также подчеркивают её выразительность. Синтаксические приемы типа параллелизма «Ты рванулась, ты прошла» тоже описывают живость её образа.
Стихотворение нам открывается потрясающим описанием пейзажа:
«Сожжено и раздвинуто бледное небо,
И на жёлтой заре — фонари.»
Автор уточняет, что не помнит, был ли этот вечер вообще или нет. Смешение сна, иллюзии с реальностью — все это характерно для творчества Блока. Именно поэтому, в пятой строфе, автор сравнивает свою героиню со сном. Она для него тоже — что-то из другого мира.
Финал стихотворения тоже отводит наш взгляд от сцены с героиней. Автор возвращается к описанию окружающей обстановки:
«А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви».
Конечно, мироощущение автора в этом стихотворении совершенно другое, нежели в стихах более раннего цикла «Стихи о Прекрасной Даме». Да и чувство любви здесь описано по–другому. Это уже поздний Блок. И это произведение является одним из главных, характеризующим его последний этап творчества.
_____________________
О доблестях, о подвигах, о славе
О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда твое лицо в простой оправе
Перед мной сияло на столе.
Но час настал, и ты ушла из дому.
Я бросил в ночь заветное кольцо.
Ты отдала свою судьбу другому,
И я забыл прекрасное лицо.
Летели дни, крутясь проклятым роем…
Вино и страсть терзали жизнь мою…
И вспомнил я тебя пред аналоем,
И звал тебя, как молодость свою…
Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла.
Ты в синий плащ печально завернулась,
В сырую ночь ты из дому ушла.
Не знаю, где приют твоей гордыне
Ты, милая, ты, нежная, нашла…
Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,
В котором ты в сырую ночь ушла…
Уж не мечтать о нежности, о славе,
Все миновалось, молодость прошла!
Твое лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола.
30 декабря 1908 года
*****
Грешить бесстыдно, непробудно
Грешить бесстыдно, непробудно,
Счет потерять ночам и дням,
И, с головой от хмеля трудной,
Пройти сторонкой в божий храм.
Три раза преклониться долу,
Семь — осенить себя крестом,
Тайком к заплеванному полу
Горячим прикоснуться лбом.
Кладя в тарелку грошик медный,
Три, да еще семь раз подряд
Поцеловать столетний, бедный
И зацелованный оклад.
А воротясь домой, обмерить
На тот же грош кого-нибудь,
И пса голодного от двери,
Икнув, ногою отпихнуть.
И под лампадой у иконы
Пить чай, отщелкивая счет,
Потом переслюнить купоны,
Пузатый отворив комод,
И на перины пуховые
В тяжелом завалиться сне…
Да, и такой, моя Россия,
Ты всех краев дороже мне.
26 августа 1914 года
*****
Александр Блок «Незнакомка»
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бессмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!»* кричат.
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
24 апреля 1906
_________________________________
* In vino veritas! — Истина — в вине! (лат.)
Анализ стихотворения «Незнакомка» Александра Блока
Чтобы понять смысл стихотворения «Незнакомка», надо знать историю его создания. Блок написал его в 1906 г. в тяжелый период, когда от него ушла жена. Поэт был просто раздавлен отчаянием и проводил целые дни в беспробудном пьянстве в грязных дешевых заведениях. Жизнь Блока катилась под откос. Он это прекрасно осознавал, но не мог ничего исправить. Измена жены поставила крест на всех надеждах и устремлениях поэта. Он утратил цель и смысл своего существования.
Стихотворение начинается с описания обстановки, в которой сейчас находится лирический герой. Он уже давно привык к мрачной атмосфере грязных ресторанов. Автора окружают постоянно пьяные люди. Вокруг ничего не меняется, сводит с ума своим однообразием и бессмысленностью. Даже источник поэтического вдохновения, луна, — всего лишь «ко всему приученный… диск».
В этой обстановке к лирическому герою приходит надежда на избавление в образе таинственной незнакомки. Из стихотворения непонятно, реальна ли эта женщина, или только плод воображения, искаженного непрерывным употреблением вина. Незнакомка в одно и то же время проходит между пьяными рядами и занимает свое место у окна. Она представляет собой существо из другого, чистого и светлого мира. Глядя на ее величавый облик, ощущая запах духов, автор понимает всю мерзость своего положения. В мечтах он уносится из этого душного зала, начинает совершенно новую жизнь.
Финал стихотворения неоднозначен. Вывод, к которому приходит автор («Истина в вине!»), может трактоваться двояко. С одной стороны, Блок не уподобился окружающим его пьяницам, окончательно утратившим надежду на будущее. Он осознал, что продолжает хранить душевное «сокровище», которым вправе распорядиться. С другой стороны, видение незнакомки и пробуждение веры в лучшее может быть просто пьяным бредом, за которым последует тяжелое похмелье.
Стихотворение написано образным языком. Эпитеты отражают душевную опустошенность автора («тлетворный», «бессмысленно», «сонные»). Мрачность обстановки усилена метафорами («влагой терпкой и таинственной», «с глазами кроликов») и олицетворениями («правит… тлетворный дух»).
Резкий контраст грязному ресторану представляет описание незнакомки. Автор выделяет только отдельные детали, имеющие для него символическое значение («упругие шелка», «узкая рука»). Мимолетность образа подчеркивает нереальность происходящего. В сознании автора стирается грань между мечтой и действительностью.
Стихотворение «Незнакомка» занимает особое место в творчестве Блока. В нем отражены искренние ощущения и размышления автора в период острого душевного и жизненного кризиса. Сделана попытка найти выход из этой губительной ситуации.