Магдалина
II
У людей пред праздником уборка. В стороне от этой толчеи Обмываю миром из ведерка Я стопы пречистые Твои.
Шарю и не нахожу сандалий. Ничего не вижу из-за слез. На глаза мне пеленой упали Пряди распустившихся волос.
Ноги я Твои в подол уперла, Их слезами облила, Исус, Ниткой бус их обмотала с горла, В волосы зарыла, как в бурнус.
Будущее вижу так подробно, Словно Ты его остановил. Я сейчас предсказывать способна Вещим ясновиденьем сивилл.
Завтра упадет завеса в храме, Мы в кружок собьемся в стороне, И земля качнется под ногами, Может быть, из жалости ко мне.
Перестроятся ряды конвоя, И начнется всадников разъезд. Словно в бурю смерч, над головою Будет к небу рваться этот крест.
Брошусь на землю у ног распятья, Обомру и закушу уста. Слишком многим руки для объятья Ты раскинешь по концам креста.
Для кого на свете столько шири, Столько муки и такая мощь? Есть ли столько душ и жизней в мире? Столько поселений, рек и рощ?
Но пройдут такие трое суток И столкнут в такую пустоту, Что за этот страшный промежуток Я до воскресенья дорасту.
Великая Среда. Христос в Вифании.
Мы оставим в стороне мелкие богословские неточности пастернаковского текста – вопрос о том, была ли блудница, омывшая ноги Христу, именно Магдалиной, а также явные накладки со временем. (Завеса в храме упадет в момент смерти Христа, и тогда же, вечером в пятницу, случится землетрясение. То есть, по отношению к среде, это не «завтра», а «послезавтра»)
Давайте обратим внимание на настроение этого стихотворения
Страстная подошла к середине, и от воспоминаний поэт обращает нас к предсказаниям. Здесь главные Евангельские события показаны через взгляд женщины – очень эмоциональный, может быть, даже несколько чувственный. Однако и в этом женском рыдании Пастернак создает динамичный зрительный образ, движущийся, словно снятый камерой с крана-стрелки.
Обратите внимание, как меняется от четверостишия к четверостишию масштаб изображаемого. Быт, предпраздничная суета, нитка бус в волосах здесь сменяются такой же ниткой – вереницей всадников, разъезжающихся от места состоявшейся казни
Крест, огромный, как смерч, вырастает буквально до неба.
Картина Распятия словно бы расширяется, захватывая собою весь мир, а возможно, и всю мировую историю:
Есть ли столько душ и жизней в мире? Столько поселений, рек и рощ?
И после наступает тишина.
До Воскресения нам осталось трое суток. Великая Среда.
